От тюрьмы до киббуца и другие приключения. Вячеслав Гуревич

мог и Present Perfect употребить?

      – Io… dormivo? dormito?

      Моя неуверенность пробудила полицейского, который до этого выглядел сонным не меньше моего (уж не знаю, кто к нему там являлся, но, похоже, не жена). Вообще, половина полицейских в участке спали с открытыми глазами, а остальные были удручены тем, что были обязаны бодрствовать. Последние и предоставили свои физические тела привидениям, которые терзали меня насчет трешек и напильников.

      – Ты что, не уверен?

      – Non ho visto niente [Ничего не видел], – пробормотал я.

      И тут мне пришло в голову, что если Present Perfect глагола «видеть» с такой легкостью слетел с языка, то «спать» должно следовать его примеру.

      – Ho dormito. – Я выдохнул.

      Он кивнул с облегчением: вот только этого ему сейчас не хватало, с сомнениями пусть дневная смена разбирается на свежую голову (наиболее широко распространенный сантимент во всех областях итальянской жизни).

      – Где это ты так по-итальянски выучился?

      На долю минуты я опешил от подозрения: уж не принимает ли он меня за агента КГБ?

      Но всего лишь на долю: инстинктивно я знал, что ремарка была сама невинность. Нет другой такой страны, где так легко получить комплимент за знание местного языка, как Италия.

      Теперь о забытом: я не помню ни цвета стен, ни освещения, ни лиц ментов, ни даже своих собственных ощущений. Например, неплохо бы знать, до какой степени страх вытеснил похмелье. Или не вытеснил, а, наоборот, подкрепил. Может, они были заодно. Не помню. Грамматические муки помню, а это не помню.

      Что я еще помню: полная непоколебимая уверенность, что: а) все это была моя вина (должен был остановить одессита); б) нас отпустят в течение суток. По всей вероятности, я еще летел на крыльях эйфории отъезда из совка – вот какой мощный люфт был! – и искренне верил, что ничего мне не угрожает в этом западном раю. Вездесущие громадные плакаты, побуждающие меня летать на Alitalia и пить кока-колу, сообщали мне некое чувство безопасности.

      Я заблуждался. То есть я был почти прав: как только одессит проспался, он попытался выправить ситуацию и во всем сознался. Но в Италии это оказалось не так важно.

      Я немножко попутешествовал с тех пор, и я другой такой страны не знаю, чьи граждане относились бы к ней с таким презрением. Что я чаще всего слышал об Италии от итальянцев? Bel casino! Хотя многие словари переводят это как «беспорядок», многие итальянцы говорили мне, что на самом деле это ближе к «бордель». Короче, не страна, а бардак – удивительное сходство, даже и адаптироваться особенно не надо.

      ***

      В камеру меня доставили, скорее всего, перед рассветом. К этому времени я был слишком изможден для досконального изучения нового места. Все, на что я был способен, – это спать, и простыни-одеяла – это все для неженок. Я закрыл глаза, вытянул ноги и поблагодарил Бога за то, что я был не в КГБ и меня не мучили бессонницей: заложил бы всех, особенно кондукторшу.

      В камере