Башни Эквеллора. Ирина Ростова

почти человеческие зубы, попыталось что-то сказать, но голос застревал в горле, вырывалось только неопределенное бульканье. Торрен шагнул было вперед, чтобы, на всякий случай, прибить это непонятное создание, но Мист удержала его, повиснув на плече.

      – Стой, стой, – попросила она. – Погоди!

      – А чего стоять-то? Любоваться, что ль? Вот он, вор!

      – Да погоди, это ж, – лицо Мист перекосило от ужаса, но она продолжала висеть на руке Торрена, не позволяя ему из предосторожности убить странного и пугающего ребенка. – Это ж ведьмы болотной дите!

      – Чего? – Торрен с отвращением посмотрел на все еще бесполезно разевающего рот детеныша, но меч опустил. – Вообще-то, это не лучшая рекомендация, чтоб его в живых оставлять, – сообщил он подруге.

      – И ты сам себе не лучшая рекомендация, чтобы оставлять в живых тебя, – веско ответила Мист и, вздрагивая от отвращения, сделала шаг к маленькому чудовищу. – А мама твоя где?

      – Д, – справился со своим голосом и языком детеныш. – Д-ом Гнала. Выгнал-ла, – раздельно ответил он, застенчиво глядя на Мист из-под колтунов спутанных косм и, неловко схватив недоеденную птичку своими культями, протянул ее девушке.

      – Что, усыновлять собралась? – осведомился Торрен, с настороженным любопытством наблюдая за сценой.

      – Нет, спасибо, я это не ем, – как можно мягче сказала Мист, с трудом сдерживая рвотные порывы. – Мама тебя выгнала?

      – Ды-а. Есть, – сказал он и сам впился в сырое мясо зубами. Мист всю перекосило, но она нашла в себе силы осторожно присесть рядом, глядя на незадавшееся чудовище.

      – У тебя имя есть?

      – А-шшш, – сказал он, чавкая и проливая на подбородок кровь изо рта.

      – Ты сам себе еду добываешь? – уточнила девушка, хоть и так все было понятно. Ребенок, рожденный болотной ведьмой так недавно, но уже говорящий и способный сам сворачивать шеи птицам и мелкому зверью, явно не был обычным, но просто так взять и убить его она не могла.

      – Ды-а, – потянул он. – Не вкусно.

      Девушка почесала нос и глянула на Торрена, но тот только плечами пожал – мол, сама ввязалась в разговоры, вот и разбирайся.

      – А ты меня помнишь?

      – Ды-а. Приходил-а, – Аш дернул тощим грязным плечом. – Мам меня рожал-а. Ты приходил-а. Велел-а оставить меня. Еда?

      – Нет, еды нет, – с сожалением сказала Мист, пытаясь понять, что ей теперь делать.

      Речь ребенка прогрессировала прямо на глазах: он явно нуждался только в собеседнике, чтобы научиться говорить разумно и складно, и, наверняка, мог вырасти не таким, как мать, кто знает? А, может, и стать намного хуже. Но сейчас это был всего лишь ребенок – необычный, тощий, жалкий, но с готовностью предложивший свою пищу ей. Мист была уверена, что, попроси она живую птичку, чудище поднимется на свои культяпки и пойдет добывать.

      Что с ним делать? Оставить в лесу, оставить все как есть? Но его наверняка, рано или поздно поймают солдаты Сарэна: поймают и сожгут, уж милосердней прирезать сейчас. Забрать с собой, отдать кому-то на воспитание? Кого,