Ангел в темноте. Юлия Лешко

ничего я не думала. Господи, все я понимаю. У меня это впервые, у него – лебединая песня.

      Наташа неожиданно запрокидывает голову и громко смеется:

      – Ой, не кажи, подруга! Песня лебединая… Лебедь! Да он соловей-разбойник, а не лебедь!

      Могла бы и не уточнять. Экскурсы в орнитологию тоже ни к чему: мне и самой понятно, что наши отношения временны. И раз уж я сама ляпнула про песню, то надо в данном случае говорить о куплете или припеве. Вслух говорю:

      – Ну так и не осуждай. Да, влюбилась. Да, я не первая и, наверное, не последняя. И все равно – ничье не дело.

      Наташка косится:

      – А Миша не догадывается?

      Я морщусь, как от головной боли. Не Наташке и отвечать бы не стала… – Слушай, по-моему, ему все равно. Работа, работа… Частые командировки, деловые встречи. А может, и не только деловые. Знаешь, как я его называю? «Действующий отец». А муж… Почти номинальный…

      Наташка смотрит с иронией:

      – А попроще? Для лиц с неоконченным высшим?

      – Не притворяйся. Чего проще? Одно название – муж… По-моему, я для него уже давно как сестра.

      Наташа машет рукой с сигаретой. Дымок рассеивается, как и моя уверенность в том, что говорю. Вот и Наташа подтверждает мои сомнения:

      – Не верю.

      Ладно, я и сама понимаю: это желание оправдать собственное отношение к Мише.

      – Ну, пусть не совсем… А! Не будем об этом. Будем считать, что Сосновский – это как раз моя лебединая песня.

      Наташка молчит. О чем-то думает, прикидывает – сказать или не надо? И говорит, так осторожно-осторожно:

      – Он тебе в отцы годится.

      Я хохочу: похожая сентенция мне сегодня в голову уже приходила, когда я подсчитывала мои шансы быть матерью Леночки из АТН. Утренние математические выкладки и озвучиваю:

      – Если бы я была его внебрачным ребенком, зачатым в восьмом классе средней школы, тогда да, в отцы.

      Молчим. А потом Наташа, затушив сигарету в пепельнице, произносит:

      – Знаешь, а я бы не отказалась от такого отца. Правда…

      Я киваю в ответ:

      – Я тоже, если честно. Ну может ты и права по большому счету. Ой, ничего я не знаю… Меня, наверное, в детстве недолюбили…

      Наташка смотрит хитро:

      – И ты почему-то решила наверстать упущенное с главным Дон Жуаном нашего телевидения? Ну-ну…

      Ладно, пора по домам. Что мы сейчас с Наташкой решим мою дальнейшую судьбу? Нет. Встаю, потягиваюсь:

      – Ну и хватит нотации читать. И кстати, про отцов. Миша очень любит нашу Катьку. И только поэтому наш брак надежен, как швейцарский банк. Все, пошли. Хочешь, до дома довезу?

      Мы спускаемся с центральной лестницы, ведущей в Телецентр. Мы похожи на «покоривших вершину» альпинистов: усталые, но довольные. Как иллюстрация к мысли о разнообразных «вершинах» на автостоянке рядом с телецентром обнаруживается Алиса. Отвернувшись от нас, она говорит с кем-то по телефону.

      Мы с Наташкой садимся в мой «меган», дверцы хлопают, и Алиса оборачивается на звук.

      Приветливо улыбается (ну это у нее просто