Ангел в темноте. Юлия Лешко

собственно? Вот ты даже не узнал, в чем дело, а слово в ее защиту сказал! Ты бы спросил сначала, почему я такая настеганная?!

      Сергей по-прежнему спокоен, черт бы его побрал. И ироничен совсем некстати, на мой взгляд.

      – И я не Брут, и ты не Юлий Цезарь. Давай я минералки попрошу у Маши. Ты ее выпьешь. Или умоешься. В чем дело? Что ты не поделила с Алисой?

      Все, хватит: шеф начинает серьезно раздражаться, и мне пора прекратить капризы. Сейчас возьму себя в руки.

      – Почему ты не сказал, что меня номинировали на «Телевышку»?

      Пожав плечами, он отвечает, как ни в чем не бывало:

      – Я сам только недавно узнал.

      – Ну да, ты же у нас академик, – я-то знаю, что телеакадемики месяца за два начинают обсуждать кандидатуры номинантов, но он не хочет оправдываться.

      – Если ты намекаешь на мой опыт, в смысле возраст, я проигнорирую твои слова. А если хочешь отдать должное моему высокому профессионализму, скромно и с достоинством поклонюсь. Да, я телеакадемик. Иди-ка, поцелуй меня за это.

      Он невероятно импозантен и обаятелен. Он просто неотразим. Ах, если бы это было только мое эксклюзивное мнение. Нехотя подхожу ближе. А он целует меня нежно-нежно. Да, как маленькую. И я готова разреветься. И уже всхлипываю:

      – И эта стерва еще поздравляет меня! Знает же, что мне никогда не перебить Кораблева.

      Сергей снова хмурится:

      – Прошу тебя… Во-первых, Алиса не стерва. Во-вторых, Кораблева не перебить никому. Особенно, когда он говорит. Особенно в прямом эфире. Это отдельная песня. И потом… Не факт! Я, например, проголосую за тебя.

      Я все еще горячусь:

      – Но объективно Глеб сильнее! И рейтингу его «Решки» выше!

      Сергей смеется:

      – А зато тебе письма приходят мешками от зрителей!

      Теперь смеюсь я:

      – Когда у нас говорят «мешками», это значит, что два в неделю!

      Я обнимаю его, прижимаюсь ухом к груди и слышу, как стучит сердце и успокаивающе рокочет мягкий баритон:

      – Другим не пишут совсем! Два в неделю… В месяце четыре недели… В году… Да наберется мешок, точно наберется!

      Век бы так сидела и слушала, слушала… Неважно, что он просто меня утешает, готовит к поражению, неважно. Я все понимаю, но пусть он говорит. Только, справедливости ради, замечаю:

      – Ну-да, большущий такой мешок. Как у инкассатора. Ладно, что я в самом деле. Это Алиса твоя виновата.

      Сергей задумчиво произносит:

      – Алиса в Зазеркалье…

      Что-то странное проскальзывает в этой реплике. Горечь? Или вспомнил что-то, что их связывает? Я внимательно смотрю на него:

      – Что-что? В Стране Чудес?

      А он уже, как ни в чем не бывало, улыбается:

      – Нет, чудеса как раз в стране Алисы. А она в Зазеркалье. Ну, хватит. Не люблю говорить за глаза. Не злись на нее. Лучше учись. У нее есть чему поучиться. Женственности. Мужеству.

      Вот оно что – поучись!.. И я снова бешусь:

      – Знаешь, я, пожалуй, пойду.

      Ну и не напугала. Не скрываясь, глянув сначала на часы на стенке, потом на руке, он спокойно отвечает:

      – Иди,