Глеб, отпусти!. Марта Зверева

делали все девчонки, как учили нас те, что постарше. Что мужчине это надо. Бывает приятно, но часто надо просто «дать».

      Я готова была дать, но почему так невыносимо больно, мамочки!

      Все говорят, что в первый раз просто до слез, но не настолько же!

      Утыкаясь в подушку, я захлебывалась рыданиями, не понимая, как я смогу пройти через эту пытку. А ведь мне придется, вряд ли Глеб согласится оставить меня в покое. Страшно было, что он сейчас вернется и продолжит измываться над моим телом, но время шло, а в спальню никто не заходил. Я зажала ладонь между бедрами, прикрывая ею больное место, словно это могло помочь против огромного мужика, который придет и возьмет меня, если захочет.

      Но время шло, а никто так и не явился, и я задремала, вздрагивая от каждого шороха, согревшись под теплым одеялом.

      Проснулась, по ощущениям, днем. Выскользнула из-под одеяла, сбегала в туалет, почистила зубы пальцем и осторожно выглянула за плотные шторы окна. Солнце было высоко, суетливый город шумел: ездили машины, ходили люди. Мне был виден совсем небольшой кусочек дороги, но на нем происходило больше интересного, чем у нас в городе за неделю.

      Усилием воли я оторвалась от окна, на цыпочках дошла до двери и прислушалась. Вроде бы никого. Ни шагов, ни голосом.

      Но все равно вернулась в постель, нашла вчерашнее полотенце и замоталась в него. Как бы мне вчера ни хотелось, чтобы все кончилось как можно скорее, сегодня я об это позабыла и мечтала только о том, чтобы обо мне подольше не вспоминали.

      Но мои молитвы не были услышаны. Еще не успела я заскучать и задуматься о том, чтобы поискать у Глеба в спальне какую-нибудь книгу, как ни смешно это звучит, как дверь приоткрылась и…

      В спальню вошла женщина.

      На вид ей было под пятьдесят, может, больше. Я не очень разбиралась, но она могла бы быть моей матерью или даже бабушкой. Крепкой такой бабушкой с очень недовольным выражением лица, прямо как у моей. На ней было простое синее платье с белым воротничком и пуговицами до середины груди.

      Увидев меня, она скривилась:

      – Чего лежишь? Давай, давай, вставай, пора уже!

      Я оторопела. В смысле «вставай»? Зачем?

      Почему? Кто она такая?

      Между тем женщина деловито раздвинула занавески, приоткрыла окно, щелкнула пультом кондиционера и он перестал шуметь, зашла в ванную, включила воду и снова вышла оттуда с грудой полотенец в руках.

      Оглядела орлиным взором комнату, наткнулась на меня, подошла и дернула то, в которое я была завернута:

      – Дай сюда!

      От шока я кое-как выпуталась из него, закрывшись одеялом, но она не собиралась оставлять меня в покое:

      – Чего разлеглась? Все, твое время вышло, вали уже. Мне еще убираться тут.

      – Я… не… – в голове путались мысли. – Буду тут!

      – Чего ты будешь? – Проворчала женщина. – Все уже. Деньги взяла уже? На тумбочке нет, значит взяла! Так и нечего тебе тут делать!

      Я вслед за ней посмотрела на тумбочку, где было пусто. Деньги?

      Все еще с трудом соображая, я не смогла не подчиниться