Сын Ра. Волшебный эпос. Владимир Радимиров

затея. Взял тогда Ванюха и доспехи снятые перетряхнул. И тут вдруг слышит – дзинь! – что-то в шеломе звякнуло. Опрокинул он его живо – и что бы вы думали, там было? Не, не искомый перстенёк, и не металлическая заклёпка, а выкатилась Явану на ладонь… девичья серёжка. Была она забавная, золотая да изощрённо сработанная, а в самой её серёдке камешек красненький ярко поблёскивал.

      – Ну что, нашёл что ли, Ваня? – Гордяй, зевая, Ванька́ пытает.

      А тот головою в ответ качает.

      – Не-а, – вря, отвечает, – тут лишь какая-то фигня. Нету перстня.

      А сам, не долго смекая, серёгу эту в кармашек сумки кидает и к домику с горки сбегает. Вот подходит к нему, прислушивается – чё, думает, за ерунда! – навроде как в хатке некие голоса разговоры гундяво разговаривают? Яваха тогда вперёд на цыпках подкрался да ухом своим к дверям прижался. Ё-моё, слышит – точно балакают!

      Он тогда в щёлку-то оком глядь – ах ёж ты ж твою в передрягу! – расселися на лавках три страхолюдины ужасных, вроде как видом бабы, да каждая из себя хуже жабы: морды у них бледные, глаза вредные, волосы косматые, все весьма усатые, из слюнявых ротищ жёлтые торчат зубищи, а кожа у них как корища шершавая, да вдобавок ещё и прыщавая. Н-да, этакие раскрасавицы, видать, чудам-юдам только и могут понравиться…

      Одна из страшил тут как раз зафырчала, чесаться везде почала, а потом прорычала:

      – А я, сестрицы, всё ж таки придумала, как этому Явашке-недоумку за братьев-то за наших отплатить! Хе-хе-хе! Вот поедут эти негодники по степи, а я на них такую жажду наведу, что сделается им невмоготу. Сама же ручеёчком звенящим на пути у них лягу. Не смогут они силе желания противиться, сойдут с коней водицей утолиться да наполнить свои фляги. А как станут они пить да хлебать, тут и смерть их придёт от яда – ни один живёхоньким не ускачет! Всё нутро их поганое я зельем своим отравлю, и звания колдовского ужо не посрамлю! Уй!

      – Это ты, правда, хитро, сестрица, придумала – да всё ж таки не совсем, – закаркала тут другая мамзель. – Я получше тебя ведаю, как Явашке Коровяшке отомстиь. Га-а-а! А вдруг как не станут эти олухи пить да хлебать? Что тогда? Э-э-э! То-то же – неувязочка получается… А я голод лютый на энтот люд напущу и по-свойски их угощу. Как подведёт у них брюхи аж до хребта – а тут и я! Яблонькой завлекательной на пути ихнем появлюся, и такие на той яблоньке яблочки зарумянятся наливные, что никто на свете отказаться от них не будет в силах. Вот и нахалы эти окаянные не смогут, по яблочку колдовскому они сожрут – и на мелкие ошмёточки разорвутся! Тьфу!

      – И ты ладно весьма свою обманку замыслила, сестра, – зашепелявила тогда третья карга, – да всё ж я-то получше знаю, как нам ангелова Говяду извести и люту смертушку на него навести. Что там жажда какая-то да глад, – у людишек земных таковский уклад, что они и то, и другое терпеть научены, потому как лишениями всякими бывают примучены. А я наведу на них сон липучий, да такой, что лечь они искать станут случая. Угу! И травушкой-муравушкой на пути у них