Вместо постскриптума. Елена Вишнёвая

черничный мёд. Как варенье из вишен.

      Только это всё – и напрасно, и тщетно,

      Если нежность и тепло безответны.

      Если ты недо… -искал или -верил.

      Где пылал пожар, остался лишь пепел.

      Не обида, нет. Но пора ставить точку.

      По природе мы с тобой одиночки.

      Если лето не… настало, случилось,

      Если то, что было главным, забылось.

      ***

      Немое кино

      Так много обетов молчанья дано…

      Вся жизнь обратилась в немое кино.

      Ни звука, ни эха – бездонная тишь.

      О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?

      Ни взгляда «я рядом», ни яви, ни сна —

      Поставлена точка, режим «тишина».

      И больше не спросишь ты, не позвонишь:

      «О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?»

      И мне не осталось на память ни дня,

      Ни голоса, что ворожил бы, пьяня.

      Лишь ворохи писем – забытый фетиш.

      И я не узнаю, о чём ты молчишь.

      ***

      Последнее письмо

      Исчерпана последняя причина тебе написать.

      Зачёркнута дождями эра солнечно-нездешней любви.

      Я выжила из сердца все летящие, звенящие дни.

      Я выжила. Вчерашним сновидениям меня не догнать.

      И я совсем забыла, что в ладонях – перепутья судьбы,

      Что в лепестках ромашки – исполнение несбыточных мечт.

      А хочется, как прежде, на ковёр из одуванчиков лечь,

      Укутываясь нежностью, как нимбом золотистой луны.

      …

      Друг друга не узнать нам в концентрации чужой пустоты,

      Едва ли улыбнемся, повстречавшись в переходах метро.

      Промчалось наше лето, на прощанье усмехнувшись хитро.

      И я уже не я. А ты и вовсе – даже близко не ты.

      «Ты как матрёшка, моё одиночество…»

      Ты как матрёшка, моё одиночество,

      В твоем обличье – множество лиц.

      В тебе шум ветра – злое пророчество,

      В тебе – стерильный запах больниц.

      Ты как матрёшка, моё одиночество,

      Где вместо дна – только бездна одна,

      Я потерялась в жизни вне творчества,

      Как в лабиринтах страшного сна.

      Ты как матрёшка, моё одиночество,

      В поддельной пышности бедность сквозит.

      Костюм шута со шлейфом юродчества

      Скрестил наряд твой, странный на вид.

      Ты как матрёшка, мое одиночество,

      В тебе – погасший солнечный свет.

      Как пыль, с творений личного зодчества

      Слетает радость прожитых лет.

      ***

      Нити памяти

      О тебе мне напомнит, раскрываясь как ларчик,

      Многозначный рисунок твоего амулета,

      И продрогший, сентябрьский солнечный зайчик,

      По стене проскользнувший последышем лета.

      О тебе мне напомнят беседы о прошлом,

      Долгожданные, редкие праздники-встречи,

      Увлечённые споры о верном и ложном

      В тот волшебный, лениво-медлительный вечер.

      О тебе