Амадора. Та, что любит.... Ана Феррейра

и расслабься… Что такое любовь?

      Когда глазами ничего не добиться, учебник предписывает использовать слуховое восприятие, повторяя фразу, на которой основана ситуация. Но и это не помогло: расслабиться он не хотел.

      – У меня сын твоих лет!

      – Я на два года его старше.

      – Найди себе ровню.

      – Они все придурки.

      – Не верю! Слушай, ты красивая девочка, просто прелесть! Но у нас с тобой ничего быть не может, поэтому прошу тебя, уходи. Пожалуйста!

      Он казался таким искренним… Сказал, что я красивая! И просто прелесть! Я решила больше его не гипнотизировать, а тоже быть искренней и одержать победу в честной борьбе. И довольствоваться хоть чем-нибудь… Я смиренно спросила:

      – Можно, я пососу твой палец? Больше мне ничего не надо… Тогда уйду.

      Моя искренность восторжествовала. Наконец он сдался. Сунул мне палец в рот, и я стала сосать. Сначала указательный, потом средний, потом безымянный… Радость победы была куда большей, чем удовольствие от сосания, и я ликовала, что добилась победы собственными силами. Я же красивая! Просто прелесть! А книжка про гипноз – просто дерьмо. Я положилась на интуицию, он не выдержал и сдался.

      – Ой, девочка… – прошептал он, полез ко мне в трусы и влажными от моей слюны пальцами принялся ласкать мне киску, поросшую реденькими волосками.

      – Я только посмотрю на тебя… девочка…

      Он направил яркий свет на мои белые трусики, и бантик на них заиграл всеми цветами радуги…

      Дебют!

      В школе я влюблялась в лучших парней. Это были Нету, Клаудиу, Николау… Меня воодушевляло все: фильмы, книги, картины, статуи, весна, лето, журналы, грибы, спаржа, шоколад, мороженое, йогурт, птичка, бабочка, вьюнок, папоротник, спортсмены, поэты, подруги, мамина желтая папка, банкомат, гороскоп из газеты… Сердце мое радостно колотилось, и мне страшно хотелось целоваться в губы.

      Я зашла к Николау, в которого влюбилась, но не застала его. Дома был его брат, на два года моложе и в три раза недоступнее. Спрашиваю, можно ли войти и подождать.

      Мы уселись смотреть какой-то матч по телевизору… Брата звали Никодемус. Он не сводил глаз с экрана, а я с него. Сначала я пристально изучала его черты. Братья похожи, но не очень. Губы, глаза, голос – одно к одному. Тут я подумала об их отце – не то что с вожделением, скорее с уважением. Так и хотелось преклонить колени и возблагодарить Бога за то, что есть такой мужчина, который к тому же произвел двух таких интересных сыновей. Я же не виновата, что они братья.

      Я сняла блузку. Наконец-то он взглянул на меня и разинул рот.

      – Не знаю, что на меня нашло…

      – Да просто жарко.

      – Да не в том дело, что жарко. Просто захотелось. Извини.

      – Тебе не за что извиняться, все в порядке. А будет за что, так я всегда тебя прощу. Мне очень понравилось…

      – Не надо было мне заходить.

      – Но мы с тобой вдвоем, и кое-что случилось…

      – Вот это да!

      – Мне так хочется тебя потрогать…

      – Ты посмотри, что у тебя в штанах!

      – А что там, по-твоему?

      – Надо бы мне уйти, да сердце велит остаться…

      Я