Грехи отцов. Анна Христолюбова

в ложу напротив.

      Проследив за взглядом сестры, Лиза увидела статного пожилого господина и молодую красавицу в платье из переливчатой парчи. За спиной дамы сидел ещё один мужчина, но лицо его скрывала тень портьеры. С ревнивым восхищением Лиза разглядывала даму – встречается же подобное совершенство! Казалось, лицо её было творением гениального ваятеля, а не живой плотью – им хотелось любоваться, и странно было представить, что оно может разговаривать, или жевать.

      – Какая красавица… – прошептала она.

      – Ты не туда смотришь, – с досадой отозвалась Элен. – Сзади. Видишь его?

      Лиза вгляделась в сидевшего за плечом дамы господина. В этот момент, увлечённый происходящим на сцене, он чуть подался вперёд, и Лиза прикусила губу, чтобы сдержать возглас изумления. В модно и дорого одетом молодом человеке она узнала их давешнего попутчика.

      – Князь Порецкий!

      Матушка строго взглянула, привлечённая перешёптыванием дочерей, и Лиза примолкла, вновь обратившись к сцене, где разворачивалось грандиозное зрелище: штурм города Безиера индийским царём.

      Искоса поглядывая на сестру, Лиза видела, что Элен сияющими глазами смотрит на князя, но тот, захваченный ярким великолепием спектакля, не отводил взгляда от актёров.

      Раскрыв веер, Лиза чуть повернулась в кресле, стараясь заслонить опахалом Элен.

      Когда объявили перерыв и слуга зажёг в ложе свечи, матушка удивлённо спросила:

      – Елена, ты здорова ли?

      Лиза быстро взглянула: Элен была очень бледна, глаза же, наоборот, лихорадочно блестели.

      – Здесь так душно, матушка, – пролепетала она. – У меня кружится голова, и тяжело дышать…

      Губы графини дрогнули в лёгкой улыбке:

      – Это всё шнурование26, моя милая – ты ещё не привыкла к нему. Пожалуй, будет лучше, если мы пройдёмся по галерее. Вы составите нам компанию, Пётр Матвеевич?

      Пётр Матвеевич предпочёл остаться в ложе, и сёстры вслед за матерью вышли в просторный зал, где прогуливалось множество людей.

      Но едва ли сделав десяток шагов, они лицом к лицу столкнулись с князем Порецким, который медленно шёл рядом с высоким господином средних лет и давешней красавицей из ложи напротив.

***

      После антракта Филипп напрочь утратил интерес к спектаклю и сразу же нашёл глазами сестёр Тормасовых. Теперь он знал имена барышень – Елена и Елизавета. Впрочем, интересовала его только одна. Жаль, что, представляя дочерей, графиня не пояснила, кто есть кто.

      Тогда, в дорожной карете, в простом тёмном платье и строгом чепце без украшений, она показалась ему милой и нежной. Филипп помнил глаза, блестевшие в сумраке, выбившийся из-под чепца золотистый локон и выражение горячего сострадания, когда взгляд её обращался к раненому Алексею.

      Теперь, в пышном платье, с замысловатой причёской и веером в тонких пальчиках, она казалась прекрасной и недоступной, как Артемида

26

Шнурованием назывался корсет, который затягивался при помощи шнуровки для придания фигуре дамы стройности. Глубоко дышать в нём было трудно, и от недостатка кислорода дамы, бывало, падали в обморок.