Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза. Юрий Горюхин

что женился, Серега Шептунов, что поехал в Москву на Мустая Карима учиться, а Любка Лесопосадкина плачет, что на Сахалин сбежал.

      – Да… Лучше бы запил, – почесал затылок Шишкин, но тут же встрепенулся: – А на политинформацию ходишь? Последнюю речь Генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза законспектировала?! Чем это от тебя воняет?! Ну-ка зайди ко мне в кабинет!

      Антонина послушно зашла в прокуренную бытовку завгара, увидела на заваленном промасленными путевыми листами столе газету «Правда» с портретом руководителя страны и потупилась:

      – Я Михаила Сергеевича по радио слушаю.

      – Какого еще Михаила Сергеевича? – не понял Шишкин.

      – А у нас один Михаил Сергеевич! – вдруг твердо сказала Антонина и показала коротким указательным пальчиком на газету.

      Завгар, от неожиданности втянул в себя живот, плечи, щеки и тут же залепетал слабеньким голоском:

      – А я и ничего вовсе, я даже и нисколечки, Михаил Сергеевич сам разрешил гласную э-э… стройку, – но самообладание быстро вернулось к Шишкину, он вновь расправился до размеров своего пиджака и опять перешел на начальственный басок: – ты, Загубина, тут не того, у нас теперь другие времена! Поправлять меня вздумала! Напугать решила!

      – Разве вы испугались? – искренне удивилась Антонина.

      – Я?! – усмехнулся Шишкин, – да я никого не боюсь! Хочешь знать, так мне даже антиалкогольный указ – не указ!

      Шишкин вдруг открыл несгораемый шкаф и достал оттуда бутылку «Плиски».

      – Я и выпить могу, когда захочу! Держи стакан! За гласность, за ускорение, за борьбу с нетрудовыми доходами!

      Антонина испуганно отхлебнула коньяк и как-то обреченно подумала: «Опять «Плиска!» А Шишкин поставил свой нетронутый стакан на стол, прижал Антонину к несгораемому шкафу и зашептал:

      – Ну и запах у тебя! Так моя одноклассница Светка пахла, до того, как замуж за моего друга Игорешку вышла, теперь в Москву переехали, в Химках живут, большие люди!

      – Павел Семенович! – шепотом запротестовала Антонина.

      Но Павел Семенович уже смял старательно выглаженное с утра ситцевое платьишко в голубой горошек.

      – Ну ты и демагог, Шишкин! – гневно зашипел селекторный приемник, а Михаил Сергеевич продолжил: – запудрил мозги девушке нашими светлыми лозунгами, воспользовался силой нашего демократического слова! Да мы тебя, Шишкин! Да я тебя, Шишкин! – и стал Генеральный секретарь материться так, словно он не Генеральный секретарь, а начальник троллейбусного депо Калмыков.

      – Давай, давай скорее, в раздевалке у себя сделаешь там что надо, не слышишь меня начальство зовет! – Шишкин быстро застегнул штаны, слил из стаканов недопитый коньяк обратно в бутылку, закрутил пробку и спрятал в несгораемый шкаф, – пригодится еще! Ты это, не болтай там в общаге-то! А то знаю вас – чуть что, сразу порочащие слухи распускать!

      Антонина хлюпнула носом, одернула мятый подол, вышла из бытовки завгара и пошла