Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза. Юрий Горюхин

шерстяных перчатках. В Красном уголке общежития троллейбусного депо № 2 стоял такой стылый воздух, что заглянувший в большую комнату с красным знаменем в углу капитан Лампасов, возмутился:

      – Кто позволил курить у святыни?! – и зачем-то тряхнул за древко тяжелое бархатное полотно, отделанное по периметру желтой бахромой.

      Изо рта Лампасова, как и у всех присутствующих, тоже пошел пар.

      – Вот и товарищ участковый закурил! – съязвил Серега Шептунов.

      Но поднявшееся от красного знамени густое облако пыли быстро вобрало в себя белые клубы мнимых курильщиков.

      Загогуйло чихнул и промазал верный шар в лузу. Шар перелетел борт, ударился о ребро чугунной батареи и лопнул пополам.

      Серега Шептунов, зажав нос двумя пальцами правой руки и отгоняя от себя пыль ладошкой левой, уверенно констатировал:

      – От мороза лопнул! Помню в ПТУ на практике, сунул в жидкий азот разводной ключ, потом бросил его на бетонный пол, так он, словно сосулька, на мелкие кусочки разлетелся!

      – Все дело в перепаде температур, – добавил Ричард Ишбулдыевич, щуря в сером облаке глаза, – шар промерз до сердцевины, а когда ударился о горячую батарею, его поверхность расширилась, но ядро внутри все еще оставалось скукоженным, поэтому он и разорвался, как брошенное в кипяток яйцо из холодильника! Ведь так, товарищ капитан?

      – Какие еще яйца в жидком азоте и сосульки в кипятке?! – закашлялся участковый Лампасов, – вы что, гестаповцы?! Товарищи! Налицо порча казенного имущества! При свидетелях! Особо замечу: близким родственником лица, находящегося под пристальным наблюдением недремлющего ока внутренних органов!

      – Чего?! – возмутился Загогуйло.

      – В силу вышесказанного, – продолжил Лампасов, – предлагаю пройти для превентивно-профилактической беседы на свежий, но в тоже время теплый воздух находящейся в соседней комнате библиотеки.

* * *

      В библиотеке воздух был относительно свежее, но нисколько не теплее, чем в Красном уголке. Укутанная в пуховую шаль, в накинутой на плечи шубе из модного красного стекловолокна, Соня Иванова пыталась расписать замерзшую шариковую ручку в томике Достоевского. Антонина стояла рядом и терпеливо ждала заполнения читательской карточки, она взяла по совету Левы Сидорова «Муху-Цокотуху» для умственного развития Радика и, ничего не сказав Леве, первую часть «Тихого Дона» для собственной разгадки тайны писателя Шолохова.

      – Вам чего, товарищи? – не поднимая головы, спросила вошедших Соня.

      – Опять порча государственного имущества! – возмутился Лампасов.

      Родион Раскольников вынул из пришитой к подкладу пальто петли топор, взмахнул им обеими руками и несильно ударил обухом по голове старуху процентщицу.

      – Это списанные «Преступления и наказания», они даже без обложки, – равнодушно парировала Соня и перевернула несколько страниц.

      – Преступления списанными не бывают! – строго возразил Лампасов, – а наказания тем более! Мы проведем в вашей библиотеке небольшую политинформацию на уголовную