Среди огнистых камней. Лариса Васильевна Чистова

от кого бы то ни было – лучше всего. Зачем исполнять чьи-то приказы, когда ты можешь жить своей жизнью? У тебя есть семья?

      Она отрицательно покачала головой и тихо сказала:

      – У меня никого нет, кроме господина, и быть не может. Я живу, пока живет он. Когда здесь все распадется, нас не будет.

      Загадочное замечание осталось не разъясненным, потому что в комнату без стука, стремительно влетел Рауль и улыбнулся мне своей быстрой улыбкой.

      – Я подоспел прямо к ужину. Прости, что без стука, мне показалось, что у тебя что-то срочное. Так в чем дело?

      Залюбовавшись его радостным, оживленным лицом, я с трудом вспомнила, о чем хотела немедленно его расспросить.

      – Объясни мне, пожалуйста, откуда у меня целый шкаф одежды. Я что-то не припомню, чтобы меня обмерял для этой цели, какой-нибудь закройщик. И, самое главное, когда это все успели пошить, если я здесь только вчера появилась? Мне это кажется, мягко говоря, подозрительным.

      Рауль, запрокинув голову, заразительно рассмеялся, и я не могла сдержать улыбку, глядя на его веселье.

      – Ты права, это требует времени, но не такого большого, как тебе кажется. В свое время я покажу тебе, как легко можно устроить свой гардероб. А что касается примерки, …то, не так уж сильно ты изменилась после своего первого посещения.

      Глядя на немое изумление в моих глазах, он усмехнулся и объяснил:

      – Помнишь мой ДК? Диагностический комплекс? Все твои параметры в нем, а большего для одежды и не требуется. Давай, ешь быстрее, я хочу познакомить тебя кое с кем. Сегодня для тебя приготовлена более привычная еда.

      Умеет же он заинтриговать: кое с кем, привычная еда. Я подошла к накрытому столу и обнаружила там действительно знакомую мне простую еду – картофельное пюре, сосиски и салат. Энергично поглощая пищу, я присматривала за Раулем, бегающим в возбуждении по моей комнате. Может, что-то случилось? Я его так и спросила.

      – Да, но ты сама хотела всё увидеть.

      Этот ответ подстегнул мое любопытство, и я работала челюстями усиленно быстро, памятуя, как Рауль требовательно относился к процессу моего питания, и, подозревая, что он мне ничего не расскажет, пока я не подкреплюсь. Удивительно, как он может помнить о моих обедах и ужинах, если ему самому это не требуется, а я сама часто не чувствую, что бываю голодна.

      – С едой покончено, я готова. Может помочь здесь убрать посуду?

      Рауль только закатил глаза:

      – Ты лишишь Лелию смысла ее жизни,– видя мой вопрос в глазах, он добавил,– ухаживать за своими господами.

      Я вспыхнула и хотела ответить колкой фразой, но он перебил меня, не дожидаясь проявлений моего антифеодального недовольства.

      – Здесь ничего не поделаешь. Но зато нас ожидает смертельно больной, и для него мы можем многое сделать. Идешь?

      Я подскочила от такого заявления, и мы помчались в его диагностический кабинет, я уже знала, где это. На ходу, Рауль начал мне объяснять, что сейчас смертельно раненый человек находится под действием обезболивающего.

      Войдя