Среди огнистых камней. Лариса Васильевна Чистова

тебе, правда, очень к лицу этот наряд и этот цвет. Присаживайся, выпей кофе, перекуси что-нибудь. Народ уже подсуетился тут, видишь, сколько наготовили, человек на десять.

      Действительно, рядом с кофейником стояло много различной выпечки, сыр, мясные закуски, в вазе лежали фрукты.

      – Пусть садятся рядом с нами и тоже покушают,– предложила я.– Или это здесь не принято?

      Губы Рауля растянулись в горькой усмешке.

      – Не принято, Маша. Мои люди скорее отрубят себе руку, чем допустят такую бестактность,– с издевкой проговорил он. – Маша, я попрошу тебя не переубеждать их, это для них оскорбление.

      – Я не совсем понимаю, тут что рабство или феодализм?

      Глаза Рауля снова вспыхнули и немедленно заполнились страданием, лицо передернулось, как от боли.

      – Ты в чем-то права, Маша,– медленно произнес он, и в голосе звучала горечь. – Это моя вина и тут, к сожалению, ничего не исправить, это заложено в них генетически, я их так создал. Не то, чтоб я жаждал их поклонения, просто так получилось.

      Создавалось впечатление, что ему нелегко говорить о сложившейся ситуации в его же мире, такое признание давалось ему с трудом, причиняя боль. Я осеклась, осознав свою грубость, и оставила эту тему, не желая, чтоб он испытывал мучительные чувства. «Потом как-нибудь»,– решила я, и взяла кекс.

      – Ты опять ничего не будешь есть? – я обратила внимание, что он ни разу не прикоснулся к еде.

      – У меня нет в ней особой необходимости.

      – Ты никогда не ешь? – изумилась я.– Для кого тогда готовят все эти блюда?

      – Для тебя. И для тех, кто здесь работает. Лично мне пищи надо совсем чуть-чуть и я долгое время могу обходиться без нее. Но, пожалуй, сегодня я съем что-нибудь с тобой, за компанию.

      Он налил себе кофе и взял маленькую булочку, похожую на круассан. Я смущенно уставилась на него, меня мучило так много вопросов. Но ответит ли он мне?

      – Рауль,– нервничая, спросила я,– ты говоришь, что ты не человек, но выглядишь и поступаешь, как человек. Ты заботишься обо мне и переживаешь за меня, и это сбивает с толку, я не знаю, как относиться к тебе, ко всей ситуации… Стоит ли мне тебя опасаться или я могу себя вести с тобой, как со своим… другом?

      Конечно, было очень наивно с моей стороны задавать такие вопросы. Но кого мне было еще спрашивать? Кто помог бы мне разобраться с этой неординарной ситуацией? Не бежать же мне в полицию или в спецслужбы? Почему-то Рауль вызывал у меня доверие, несмотря на то, что он, как и Горг, не был человеком. Мне хотелось ему верить, и хотелось услышать от него самого заверение в его помощи и защите. И я услышала.

      – Мне бы очень хотелось, чтобы ты считала меня своим другом. Во мне заключены те же человеческие эмоции и качества, что и в тебе, что и в других людях,– с чувством произнес он. – Я очень хочу, чтобы ты могла рассчитывать на меня.

      То, каким тоном он это сказал, выдавало его обеспокоенность, что я могу не доверять ему. Возможно, его беспокоило то обстоятельство, что я знала правду о его нечеловеческой сущности и его родстве с Горгом.

      – Ты и вправду брат Горгу? – я боязливо смотрела