Хроники трепещущей парадигмы. Юлия Борисовна Медникова

безмятежным.

      – Деточка, включи радио. Скоро передача будет. Там психолог один так интересно рассказывает. Каждый день. В пять.

      Убить оборотня

      Дети Христовы отдыхали по воскресеньям, а иудеи закрывали свои лавки по субботам. Но и те, и другие любили к завтраку и обеду свежий кукурузный хлеб, а потому семья пекаря не знала покоя никогда. Хотя, какая семья… Тео не был родным булочнику Мирославу.

      Откуда мальчик взялся – никто не знал. Его нашли два года назад на морском берегу рядом с мёртвой женщиной, не похожей на местных, голубоглазой и светловолосой. Таким же был и её сын. И у обоих на левой ключице была вытатуирована замысловатая руна, значения которой никто не знал. Были они рабами или знатными, посланниками дьявола или добрым даром – один Господь ведал. Мирослав, которому нужен был помощник, а собственные дети выросли и не захотели продолжать отцовское дело, решил, что найдёныш всё же подарок Бога, то бишь Теодор, и взял его к себе.

      К слову сказать, на хозяина мальчику не за что было обижаться. Многие отпрыски портовых девок посчитали бы за счастье жить у пекаря Мирослава. С утра Тео доставался рогалик из первой печи. Иногда везло – и он ел на завтрак вчерашний пройя с козьим сыром или приганич с мёдом из не продавшихся накануне. Днём лавочники часто угощали помощника пекаря сыром или куском кровяной колбасы. А уж вечером Тео и вовсе получал добрый ужин с хозяйского стола. Жилось не только сытно, но и уютно: под лестницей, что шла вверх из булочной, Мирослав поставил для мальчика скамейку с подушкой и лоскутным покрывалом, где ладно было спать, когда спадала жара.

      Жара… Вот то единственное, что делало жизнь Тео несчастной. И то, от чего нельзя было избавиться, когда живёшь при пекаре. В тесных домах городка не ставили больших хлебных печей, потому как они занимали много места и творили много жара, который летом в здешних краях и без того был наказаньем. Выпечку покупали у булочника, но некоторые хозяйки месили тесто сами и присылали младших детей к пекарю, чтобы испечь свои пироги в его печи.

      Утром Тео разносил хлеб по домам, потом нёс лепёшки страже на Морских воротах, иногда доставлял рогалики и галеты в порт – кокам, чьи корабли готовились отплыть. Потом он доставлял выпечку к обеду. Ближе к вечеру в его обязанности входило чистить печь от золы. А потом мальчик нёс хлеб вечерней страже на Южные ворота. И только потом у него было около часа, чтобы выйти за городские стены и лечь в прохладе у ручья. Ему нравилось подставлять руку прохладным струям или запускать пальцы в песок и смотреть на них сквозь толщу прозрачной воды.

      Он оставался за стеной, пока не бил воротный колокол. Этот звук был сигналом, что нужно возвращаться домой к ужину, пока не закрылись городские ворота.

      После ужина, когда стемнеет, Тео играл с другими мальчишками в камешки. А иногда они сидели и под свист цикад рассказывали друг другу страшные истории. Однажды мальчик услышал легенду о том, почему стали закрывать ворота города на ночь. Понятно, что порядочным людям неоткуда взяться ни с гор, ни