Смерть Калибана. Повести. Анатолий Мусатов

Николай. – За него отвечать придется! Иван Василич, вы же понимаете…

      – Ничего не хочу знать! – отрезал председатель. – Твоё счастье, что мы с полей всё убрали, а то ты бы у меня вместо собаки загонял бы это хреново стадо! Мне теперь до лампочки, когда поймаете! Это теперь твоё дело. Людей дам, а остальное как знаешь. Всё, мне некогда!

      – Да как же теперь их ловить, они ж теперь в массиве сидят! Чем их оттуда выманить? На следующее лето мы их возьмём…

      – Какое следующее лето! – взвился председатель, – ты в своём уме! Такие потравы, как в этом году были у нас, только в анекдотах бывают! Слышал, есть такой, где на собрании решают, сколько на следующий год отдать урожая под тлю и саранчу?! Мне такой облом в обкоме устроили по этому поводу, что ещё теперь чешется задница, как от крапивы!

      В дверь кабинета стукнули два раза, и тут же в образовавшуюся щель просунулась голова Панкрата.

      – Иван Василич, дело есть… – жалобно прогундосил он.

      – Чего тебе, – раздраженно отозвался председатель, бросая какие-то бумаги в толстый, потёртый временем, портфель.

      – Жаловаться пришёл, – изогнувшись вьюном, проскользнул в кабинет Пыжов.

      – На кого ещё?! – озлился председатель. – Достал ты меня своими кляузами! Кто тебе не угодил в этот раз?

      – На него жаловаться буду, – ткнул зажатой в руке шапкой в сторону Николая Панкрат. – Я увидел, что он к вам, Иван Василич, пришёл, вот я думаю, на ловца и зверь бежит. Его ведь как, нигде не уловишь, а домой к нему идти боюся, – собака у него порвёт на куски и паспорта не спросит. Он что, видит, какой человек к нему идёт и выбирает, значится, нужного. А меня и близко не подпускает, я человек ему не нужный…

      – Что ты долдонишь? Короче, я еду срочно в район, мне некогда разбирать твои жалобы. Тебе нужен был лесничий, – вот он, уловил ты его, – с ним и разговаривай по своему делу…

      – Иван Василич, погодь немного, защиты и справедливости прошу! Я с ним боюся разговаривать, он мне мстит за сеть, порванную евонным кабаном, так что и пришибить может!

      – Всё, – хлопнул по портфелю председатель, – излагай свою жалобу!

      – Дрова мне нужны, – со слезой в голосе проронил Панкрат.

      – Так в чём дело, я подписал ещё в прошлом месяце всем бумаги на заготовку дров.

      – Бумага-то у меня есть, да он не даёт. – Пыжов снова ткнул в Николая шапкой.

      Председатель недоуменно поднял брови и спросил:

      – Это что ещё такое?

      Николай посмотрел на Пыжова и спокойно ответил:

      – Там, где он хочет, в этом году вырубка запрещена.

      – Ага, – затряс головой Панкрат, – где он не хочет, вырубки в этом году нет! Он даёт там, где ему вздумается, а мне тащить лесины с того участка – пупок развяжется! Я ведь болею, у меня справка инвалидная есть…

      – Угу, инвалидная, – алкогольная, пропойца хренов! За что государство только разоряется на таких… инвалидов, – язвительно сказал Николай.

      – Во! Слышали, Иван Василич, его ненависть