Остров Крым. Василий П. Аксенов

прыгая на одной ноге и на ходу натягивая джинсы. Обернулся.

      – Да, я забыл тебе сказать, что я и в Москве твоей побывал.

      – Вот как? – Лучников встал. – Ну, и как тебе Москва?

      – Блевотина, – с удовольствием сказал Антон и, почувствовав, что диалог закончился в его пользу, очень повеселел.

      Дед явно любовался внуком. В дверях столовой Антон дружески ткнул Арсения плечом. Лучников-средний задержался.

      – Арсений, это из-за него ты просил меня приехать обязательно сегодня. Он что – завтра испаряется?

      – Нет-нет. Антошка мне ничего не говорил о своих планах. Не думаю, что эта троица так быстро нас покинет. Девочки первый раз на Острове. Антошка предвкушает роль гида. Новая культура яки и жизнь русских мастодонтов. К тому же рядом и Коктебель с его вертепами. Думаю, что американочкам на неделю хватит.

      Арсений Николаевич вроде бы посмеивался, но Андрей Арсеньевич заметил, что глаза отца смотрят серьезно и как бы изучают его лицо. Это тоже было не свойственно старику Лучникову и пугало.

      – Тогда почему же ты сказал «обязательно»? Просто так, а? Без особого значения?

      «Если ответит „просто так, без особого значения“, то это самое худшее», – подумал Андрей Арсеньевич.

      – Со значением, – улыбнулся отец, как бы угадавший ход его мыслей. – У нас сегодня к обеду Фредди Бутурлин.

      – Да я его вижу чуть ли не каждый день в Симфи! – воскликнул Лучников.

      – Нам нужно будет вечером поговорить втроем, – неожиданно жестким голосом – президент в кризисных паузах истории – проговорил Лучников-старший.

      Они вошли в столовую, одна стена которой была стеклянной и открывала вид на море, скалу Хамелеон и мыс Крокодил. За столом уже сидели Памела, Кристина, Антон и Фредди Бутурлин.

      Последний был членом Кабинета министров, а именно, товарищем министра информации. Пятидесятилетний цветущий отпрыск древнего русского рода, для друзей и избирателей Фредди, а для врэвакуантов Федор Борисович, член партии к-д и спортклуба «Русский сокол», а по сути дела плейбой без каких-либо особых идей, Бутурлин когда-то слушал лекции Лучникова-старшего, когда-то шлялся по дамочкам с Лучниковым-средним и потому считал их своими лучшими, задушевными друзьями.

      – Хай, Эндрю! – Он открыл свои объятия.

      – Привет, Федя! – ответил Лучников по правилам московского жаргона.

      Памела и Кристина – боже! – преобразились: обе в платьях! Платья, правда, были новомодные, марлевые, просвечивающие, да еще и на узеньких бретельках, но все-таки соски молодых особ были прикрыты какими-то цветными аппликациями. Антоша сидел голый по пояс, только лишь космы свои слегка заправил назад, завязал теперь в пони-тэйл.

      Седьмым участником трапезы был мажордом Хуа. Он отдавал распоряжения на кухню и официанту Гаври, но то и дело присаживался к столу, как бы гордо демонстрируя, что он тоже член семьи, поворачивал по ходу беседы печеное личико, счастливо лучился, внимал. Вдруг беседа и его коснулась.

      – Хуа – старый тайваньский шпион, – сказал про него Антон девушкам. – Это естественно, Крым и Тайвань,