Байкал. Книга 4. Татьяна Вячеславовна Иванько

о он. – Сияющий златокрылый Бог Гор спустился к нам, чтобы восстановить равновесие в мире. Ибо Боги живут с Богами, они лишь ненадолго сходятся с людьми, чтобы возвысить нас до себя!

      Толпа внимала ему, потому что напуганные и поражённые произошедшим люди жаждали объяснения. И Мировасор продолжил:

      – Нам придётся отпустить нашу прекрасную Богиню Хатор, как мы отпустили Гора, бывшего нашим царём краткое время! Прекрасная Хатор придёт к каждому, кто достоин её, как осенила собой нашего фараона.

      Ропот прошёл по толпе, немудрено, вначале оплакивать смерть Богини, потом радоваться её воскрешению и вновь попрощаться, отпуская на Небеса, обратно к сонму Богов…

      – Оставляйте ваши сердце открытыми, и чистыми ваши души, и вы будете благословлены Богиней Любви! Подобно нашему Кратону, что, скрепив своё сердце, отпустил своего сияющего сына Бога Гора и Богиню Хатор! Восславим в веках Бога Гора! Восславим Богиню Хатор! И восславим и преклонимся пред великим царём Кратоном, что велик душой, как истинный Бог! Наш фараон – наш Бог на земле! Восславим Кратона!

      И голос его, поднявшийся выше, к тем самым небесам, совсем уже чёрным, заполненным россыпью звёзд, был подхвачен, вначале слабо и только вспышками то там, то тут, но от вспышек покатились волны, поднимая голоса. И люди, напуганные и растерянные явлением Гора, которого все уже почитали мёртвым, восприняв слова Мировасора, ухватились за них и сердца их пошли за ними.

      То, что сказал всем Мировасор, стало ответом на вопросы, исчез страх, словно улетел вслед за Гором, и воцарилось восхищение величием земного царя, безропотно уступившего божественной воле и отпустившего в Небеса сына и невесту. Конечно, только величайший из людей смог бы поступить так, только лучший из царей может сохранить стойкость и остаться на троне царить во славу народа Кемета…

      Что ж, Мировасор использовал даже произошедшую катастрофу, чтобы поднять дух в народе и, главное, в самом царе, которому есть от чего впасть в отчаяние днесь. Я видел лицо Кратона, не все имели эту возможность, Мировасор закрывал его собой, фараон был поражён в самое сердце, и если бы не Мировасор, я не представляю, что было бы на площади, если бы предвечный тесть царя не вышел со своими словами, спасая Кратона в такой тяжкий момент. Мы, стоящие здесь на громадном крыльце дворца, по правую руку царя так же, как и все прочие потеряли дар речи, и только Мировасор, единственный, даже из предвечных, смог справиться с волнением и теперь, благодаря ему, все несметные тысячи людей здесь кричали:

      – Кратон! Великий Кратон! – излучая восхищение и обожание своему фараону, заполняя ими небо.

      И не чувствовали страха и растерянности, будто все ожидали именно того, что произошло: явления Гора и их с Хатор вознесения к Небесам. Едва ли не ради этого и собрались.

      Я обернулся к Рыбе, собираясь сказать ей, что всё это для нас имеет большее значение, чем для остальных, исключая разве что Кратона. Конечно – теперь нам вовсе некуда деваться в Фивах, ведь если здесь нет Аяи, нам некому служить, и Кратону мы не нужны среди сонма слуг и невольников. И вовремя, я увидел, как Рыба побледнела и качнулась, падая без чувств. Я подхватил её, большущую, тяжёлую, как мужчина, вокруг засуетились невольники, Вералга подошла к нам и, на мгновение наклонившись над Рыбой, приказала:

      – Носилки подайте, ко мне её отнесть, – выпрямилась и посмотрела на меня со словами: – И ты, Дамэ, с женой следуйте за Рыбой. Ослабела сестра наша, помочь надоть. Эрбин так и не явился?.. всё пропустил, провалялся…

      Викол заблестевшими глазами смотрел на неё и спросил, словно решившись:

      – Мне… мне позволишь следовать за вами? – спросил он.

      Вералга, величественно повернула голову, увенчанную короной, изображающей солнечный диск, заключённый меж рогов священных здесь, в Кемете, коров. Она смотрела некоторое время на Викола, который смутился под её строгим взглядом, я не без удовольствия отметил, как покраснели его щёки и даже увлажнились большие, навыкате, глаза.

      – Препятствовать не стану, – сказала Вералга, думаю, она хотела придать своему ответу холодности, но голос выдал её.

      Я ничего не знал об этих двоих, но двух фраз мне хватило, чтобы понять, что между ними существует давняя и какая-то даже болезненная связь. Удивительно было обнаружить, что не только вокруг Аяи кипят нешуточные страсти и вертится любовная карусель…

      – Что это такое? – подал голос Орсег, глядя на спину удаляющегося от нас Мировасора, что уходил с царём, по-прежнему сопровождаемым восторженными криками толпы. – Викол, Вералга? Что это было пред нами?!

      – Почему ты спрашиваешь меня? – мгновенно раздражаясь, спросила Вералга. – Али, по-твоему, я знаю больше, чем видели твои глаза?

      – Потому что я вижу, что выродок Ада напуган и растерян не меньше Кратона. А больше мне спросить некого. Где Арий? И где его брат?! Где твои чёртовы внуки, Вералга?!

      – Прекрати, Орсег! Желаешь, приезжай в мой дом и спроси у них. Но завтра, теперь уже ночь…

      – Ну, нет, теперь! Ночь… я вам дам, «ночь», ишь ты, «ночь» у них, морочить меня будут! – огрызнулся Орсег, мотнув