Самое время для новой жизни. Джонатан Троппер

спросил я.

      – Наверняка, старичок, – ответил Чак. – От кокаина носовые ходы становятся очень чувствительным.

      – А не героин?

      – Может быть, – согласился Чак. – Но ведет он себя скорее как кокаинщик.

      – Черт возьми, Джек, – меня вдруг такая тоска взяла. – Кокс?

      Тут пришел управляющий в сопровождении двух рослых парней с кухни, чтобы выкинуть нас из ресторана, и избавил Джека от необходимости отвечать.

      Тогда-то мы и подумали впервые: а Джек, похоже, в серьезной беде.

      Нам, конечно, и раньше приходило в голову, что Джек, может быть, не только пьет и курит, но знаменитости частенько ведут себя не лучше распоследних наркоманов, поди тут разберись. То и дело слышишь: такая-то голливудская звезда разнесла номер в “Плазе”. Или: такой-то был застигнут папарацци на пороге ночного клуба “Вайпер рум” в полубессознательном состоянии, к тому же немытый-небритый. Не будешь ведь бить тревогу каждый раз, когда кинозвезда позволит себе чуть-чуть распоясаться, а то в наркологической клинике Бетти Форд придется устанавливать вращающиеся двери для лучшей пропускной способности. Однако задним числом я припомнил, что в последние месяцы Джек и правда как-то замкнулся, по телефону отвечал торопливо, нервно, будто на другой линии его ожидал международный разговор или он только что выскочил из душа. Казался рассеянным и возбужденным, в общем, нашего Джека прямо подменили. Но у актера с миллионными гонорарами жизнь не бывает безоблачной.

      Стервятники из бульварной прессы давно кружили над Джеком, искали (читай: жаждали) любых признаков разложения, но мы – друзья – считали, что обязаны игнорировать распускаемые ими слухи. Да и не хочется думать, что СМИ знают о твоем друге больше тебя самого.

      Джек ведь вовсе не собирался сниматься в кино – вот ирония судьбы. Слава пришла к нему так же нечаянно и легко, как приходило и все остальное. Помнится, в студенческие времена он мог, возвращаясь с вечерней работы, небритый, со слипшимися и присохшими ко лбу волосами, в замызганной, насквозь пропотевшей толстовке с эмблемой Нью-Йоркского университета, совершенно случайно забрести на вечеринку и через час уходил с кем-то из девиц, которые буквально карабкались друг на друга, чтобы предоставить себя в его распоряжение. Он ничего такого не планировал, он вообще ничего никогда не планировал. С Джеком все происходило само собой. Задумайся он об этом хоть раз, решил бы, наверное, что и у всех оно так. Но Джек не задумывался. Хотелось иногда обидеться на него или даже слегка возненавидеть, но невозможно завидовать тому, кто и не осознает, как щедро одарила его природа. Он ведать не ведал о собственных чарах и тем очаровывал еще сильнее.

      В последний год перед выпуском Джек подрабатывал по вечерам официантом в кафе “Вайолет”. По условиям университетской стипендии Джек мог работать двадцать часов в неделю. Однажды, подавая кофе со льдом, он разговорился с каким-то парнем, успешно делавшим карьеру на одной из крупнейших киностудий. Парень знал нужного человека, а тот знал другого нужного человека, и уже через