Одинокий некромант желает познакомиться. Карина Демина

заполненную другими карточками.

      – Что-то важное?

      – Ужин, – Земляной убрал ноги. – Ужин, который ты пропустил, был важен. Твоя Аделечка, конечно, вся извелась, но, похоже, осознала, где ее место. И ужин не испоганила, да… подавали карпа, запеченного с картофелем. Соус… великолепен. Я впервые объелся.

      Он похлопал себя по впалому животу.

      – Извини, тебе не оставили, потому как шляешься невесть где, а мы тут голодные сидим.

      – Я весть где шляюсь, – возразил Глеб, впрочем, пропущенный ужин оставил его равнодушным, тем более у Анны он перекусил, а на кухне, глядишь, и сыщется кусок хлеба, а если повезет, то и масло к нему. Надо только подождать, чтобы Адель убралась.

      Упрямство девицы вызывало невольное уважение. Правда, не такое, чтобы и вправду сближаться с ней. Хватит и того, что Глеб вежлив. И будет вежлив, пока девица соблюдает договор.

      – И как соседка? – поинтересовался Земляной. – Жива?

      – Мы должны снять проклятье.

      – Да? – Земляной приподнял бровь. – Она настолько хорошенькая?

      – Нет.

      – Богата?

      – Понятия не имею.

      Состоятельной особой Анна не выглядела. С другой стороны, содержимое ее небольшой оранжереи говорит об обратном – тех растений, что принадлежат Императорскому ботаническому саду, куда как больше, но там точно нет и третьей части того, что собрала Анна.

      – Тогда откуда такой самоубийственный альтруизм?

      В урну отправилась очередная визитная карточка, на сей раз вызывающего угольного цвета, аккурат по последней столичной моде.

      – Оттуда, – Глеб протянул коробку, которую собрала Анна. – Взгляни.

      Нераспечатанные конверты – а ведь придется возиться, рассылать визитки, отвечать, тратить время на то, что в обществе принято называть вежливостью, – отправились на пол.

      Земляной приподнял крышку. Вытащил сверток. Развернул. И замер.

      – Это же…

      – Вечерница. К слову, у нее коробка таких клубней.

      На лице друга и партнера появилось то самое выражение нежности, которое случалось во время недолгих, но довольно-таки частых влюбленностей.

      – Моя ж ты…

      В следующем свертке оказались листья.

      – Кровянка красная… ты знаешь, сколько это стоит? А здесь… тонконог сизый? И говоришь, у нее еще есть?

      – Целая кладовая.

      Земляной бережно раскрывал сверток, совал длинный нос, вздыхал и убирал обратно.

      – Слушай, а может, ты на ней женишься? – он поднес к губам нечто похожее на ком то ли пуха, то ли белой пыли. – Она умрет и завещает нам все…

      – А может, лучше мы снимем проклятье и оставим ее при школе вместе с оранжереей, в которой все это растет?

      – Вечерница не растет в оранжереях.

      – В обыкновенных, может, и не растет, а вот у Анны вполне себя неплохо чувствует. Зацветать вот будет.

      – Зацветать? – Земляной встрепенулся. – Серьезно? Когда?

      – Понятия не имею.

      Блеск в глазах Алексашки несколько