Одинокий некромант желает познакомиться. Карина Демина

ее многообразии запахов, которое одновременно пробуждает и аппетит, и отвращение. – В старый дом?

      – Именно.

      – И сколько?

      – Двое взрослых, восемь детей… не маленьких, – на всякий случай уточнил Глеб, потому что женщина нахмурилась. – Вот таких примерно. Неприхотливые, но прожорливые.

      В этом он успел убедиться, обнаружив, что от трех ящиков консервированной фасоли осталось две жалких банки. И главное, никто не признается, что взял.

      – Наставники, стало быть, – лицо женщины разгладилось. – Маги?

      – Да. А…

      – Пакостить станут. Дети всегда пакостят. А уж когда маги…

      С этим нельзя было не согласиться. И главное, что пакостей стоило ждать весьма специфического толку.

      Девица, явно прислушивавшаяся к беседе, вдруг зарделась.

      – А платить сколько станете?

      – Пять рублей в неделю.

      Гладкие руки скомкали передник, а женщина поинтересовалась:

      – С чего такая щедрость?

      Глеб же молча повернул кольцо. Почему-то показалось, что эта женщина поймет.

      – Вот как, стало быть… – произнесла она задумчиво, потирая одну красную ладонь о другую. Ее руки, слегка опухшие, с покрасневшей распаренной кожей больше походили на клешни. – Надолго в наши края?

      И сама же себе ответила:

      – Надолго… мой-то говорил, что старое училище продали. Вам, значится?

      – Нам. Не продали. Передали.

      – Школу будете делать?

      – Будем.

      – У темных нету.

      – Знаю.

      Она не боялась. И это, пожалуй, было хорошо.

      – Что ж… тут подумать надобно… хотела к вам Адельку поставить…

      Вот уж не было печали. Глеб смутно подозревал, что в его доме милую Адель меньше всего будет интересовать кухня.

      – Но уж больно она вас глазами облизывает. Ишь, бесстыжая…

      Бесстыжая сделала вид, что слышать не слышит и вовсе интересует ее чучело совы, пристроенное на подоконнике.

      – А все романчики эти преглупые, о любви… нет, пусть уж мой сам с нею разбирается, я к вам пойду. Только семь платить станете.

      – Хорошо.

      Цену Глеб мог бы поднять и до десяти, впрочем, обычно кухарки обходились куда дешевле. Правда, и надолго не задерживались.

      – На продукты отдельно. Рыбу будем у местных брать, так оно дешевле, чем на рынке. Прочее… поглядим сперва, что вам надобно.

      – Просто. Сытно. Много.

      – Это-то да… завтра с утреца, стало быть… с молочником договорились?

      Глеб покачал головой.

      – Ага… молока вам надобно, еще сливки взять, масло, творог… сырнички любите?

      – Я все люблю.

      – Оно и видно, тощий больно… и холостой. Это вы зазря. Холостой мужик для здешних дамочек что майский жук для жереха.

      Адель в своем углу вздохнула и наградила Глеба многообещающим взглядом. Он тронул кольцо.

      – Не надейтесь даже… Женщину, которая твердо решила выйти замуж, некромантией не остановить.

      Мальчишка прятался в ветвях.

      Сперва