Одинокий некромант желает познакомиться. Карина Демина

Земляной похлопал его по плечу. – Мы все когда-то такими были.

      – Я не был.

      – Ты у нас исключение, но сам понимаешь, сила, помноженная на воспитание, дает свои плоды.

      Плоды валялись по земле, отчаянно пытаясь добраться до горла друг друга. И если Миклош был массивнее своего соперника, то Арвис явно злее. Да и кровь иных сказывалась. Юркий, он норовил вырваться из медвежьих объятий Миклоша, но тот держал крепко, несмотря на расцарапанное лицо. Кружилась сила. Сгущалась тьма.

      И мальчишки, выстроившись полукругом, одинаково жадно следили за дракой. Они чувствовали эту силу, они подчинялись ей. Они желали крови и получили ее, пусть пока льющуюся из разбитых носов, но все одно живую.

      В затуманенных глазах их оживала тьма.

      – Хватит, – тихо произнес Глеб, вбирая ее в себя. На языке появилась знакомая горечь, слегка замутило, но Глеб привычно справился с тошнотой.

      Стая попятилась.

      А вот двое, что возились на земле, кажется, не заметили. Впрочем, до первого пинка. Клубок распался, и Арвис привычно прижался к земле. Он растопырил руки, зашипел…

      – Хватит, я сказал, – тонкий хлыст из тьмы коснулся плеч, и утробное рычание переросло в скулеж.

      Мальчишку было жаль. Немного.

      – Мастер! – Миклош вскочил и, прижав руки к телу, изобразил поклон. – Прошу прощения, мастер, мы…

      – Что не поделили? – Земляной глядел на воспитанников почти с умилением.

      И Миклош смутился, но ответил:

      – Печенье. Я всем нес. А этот… этот урод…

      Арвис зарычал.

      – Тихо, – щелкнул хлыст. – Кажется, мы уже говорили…

      Уши Миклоша запунцовели, а взгляд заметался, но он нашел в себе силы продолжить:

      – Он хотел отнять. И спрятать. Он опять прячет под матрасом кости. А они воняют!

      И не только кости, Глеб точно знал, что под упомянутым соломенным матрасом найдутся хлебные корки, огрызки яблок, украденные и засохшие, покрывшиеся белесой плесенью куски сыра. Вот сладкое Арвис съедал сразу, отчетливо понимая, что матрас – не та преграда, которая остановит других.

      – А еще он меня укусил, – подал голос Калевой, протягивая тонкую руку, на которой алел след от зубов. – До крови! Его на цепь посадить надо…

      Арвис попятился.

      На цепь его уже сажали. Собственно, с цепи его Глеб и снял. В таком вот тихом и уютном городке, где были белые заборчики, вьющиеся розы, возможно, редких сортов, и вежливые люди, имевшие привычку раскланиваться друг с другом при встрече.

      А что у людей имелись свои секреты… К примеру, внебрачные дети от иных.

      – Тихо, – Глеб обвел воспитанников взглядом.

      Восемь. Всего-то восемь, а уже столько проблем. И чего ждать, когда их станет больше? И быть может, не так уж не правы горожане, опасаясь подобного соседства.

      – Арвис? – он смотрел на мальчишку, который не спускал взгляда с Калевого. И скалился. И клыки у него были куда длиннее человеческих. – Зачем ты укусил его?

      – Он. Сказать. Неблюдь, – Арвис добавил пару слов покрепче.