Без боли. Арина Дмитриевна Бродская

лазах появляются слёзы. Быстро вытираю их, чтобы никто не заметил. Мария коснулась моей руки в знак поддержки, но лишь на мгновение. Я хочу сдаться и покашлять, но я держусь. Мария останется одна, если я это сделаю. Она лишилась родителей из-за болезни, мне нельзя, чтобы она потеряла и меня.

      – Здесь свободно? – спросил мужчина с маленьким ребёнком.

      – Да.

      Мужчина с длинными волнистыми волосами сел на место, пристегнув дошкольника ремнями. Его руки были в мозолях, но он пытался их реабилитировать кремом, что торчал из рюкзака.

      – Этот крем не поможет, – сказала я. – Попробуйте Джентл.

      – Вы врач?

      Я кивнула.

      – Спасибо.

      Троллейбус снова остановился, но никто не зашёл. Это плохой знак.

      Мария встала, чтобы выйти на своей остановке. В школе она не будет снимать маску безразличия, чтобы не попасться.

      Кашель снова начал щекотать мне горло, но я взяла бутылку воды и сделала глоток. На недолгое время мне хватит.

      – Лечите людей от болезни или диагностируете?

      – Лечу.

      – Тяжело, наверное.

      Он болен, и я знаю это. И он знает, что я тоже.

      – Это моя работа, – сказала я с твердостью, – страдания закончатся и наступит спокойствие.

      Троллейбус остановился на долгое время, чтобы все дети могли выйти. Я снова схватила бутылку воды. Я могла освободить себя от приступа лишь в своём кабинете, где никого нет. Потерпеть десять минут.

      Мужчина смотрел в окно, и я решилась оценить его внешность. Красивый. Если бы не подавление чувств, у него было бы много поклонниц. Его руки говорили об одном: он работает на одном из нескольких заводов. Ему, наверное, больно все трогать такими руками. Не день, а сплошная пытка. Я сама бы побежала в любую больницу сдаваться, чтобы это не терпеть.

      Троллейбус двинулся, и я чуть не закричала от облегчения. Осталось пять минут, и мне станет легче. Я встала с места и подошла к дверям, где на поверхности было приклеено объявление. Все знают правила наизусть.

      «Чувства и эмоции- враг народа.

      Эта болезнь съедает изнутри, и люди придумали действенную вакцину. Процедура болезненна и требует взятия крови. Вакцина обязательна.

      Первые симптомы – кашель и отдышка. Второй симптом – кровь из носа.

      Третий симптом – проявление любви.

      Это противозаконно.

      Мир прекрасен. Нет никакой боли. Нет болезней.

      Не забывайте проходить обследование раз в год.

      Если Вы знаете человека, у которого проявились симптомы, срочно обратитесь в службу безопасности граждан».

      Смешно. Нас немного, но мы научились справляться с симптомами. Кашель проходит, кровь идет в редких случаях.

      – Тоже выходите?

      Мужчина стоял рядом со мной, держась одной рукой за поручень, другой прижимая ребенка. Объятия разрешены только до определенного возраста. Когда ребенок поступает в первый класс, телесные контакты становятся реже.

      – Больница на этой остановке, – я посмотрела снова на объявление, – давно диагностировались?

      – Почти год назад.

      – Оно и видно, – я кивнула на руку, где мозоли уже покрывали большую часть ладони. – Вам следует обратиться к диагносту, он проведет ряд косметических манипуляций. Заодно проверит все органы.

      Я говорила своим официально-деловым тоном. Кашель снова начал душить меня, и я чуть не сдалась. Троллейбус остановился, и я восторженно вздохнула. Двери открылись, и я пулей выскочила на улицу, где было легче дышать. Дорога занимала минуту, половину минуты до кабинета, а там я смогу откашляться и принять лекарство. Никто не услышит, так как там много больных. Шаг за шагом, я прятала свои слезы. Горло хотелось разорвать от того, как сильно першило. Я смогу.

      Двери открылись автоматически, и я оказалась в бежевом коридоре с белыми сидениями. Я пошла по нему, и каждый мой шаг отзывался огнем в глотке и глазах.

      – Доктор Фостер!

      Я остановилась.

      – Доктор Фостер, наконец-то Вы здесь!

      Я обернулась, скрывая свою напряженность. На моем лице была многолетняя маска безразличия.

      – В чем дело?

      Передо мной стояла потная медсестра, с которой я постоянно работала. Лорейн Бариз – всегда она появляется не вовремя.

      – Пациентка, что привезли вчера, не такая, – последнее слово она прошептала.

      – Что значит «не такая»?

      Лорейн оглянулась, а затем заговорила так, словно рассказывала мне ужасы.

      – Вакцина не сработала.

      Мое сердце остановилось.

      – Вы уверены?

      – Она все еще кричит, что хочет к Патрику, что она его любит и что мы не имеем право делать с ней такое.

      Я