.

все еще вставали столбы разрывов, немцы продолжали артобстрел. Но вопреки всему артиллеристы работали. Пока мы долбили «четверку», они подожгли одного и подбили второго. Потерявший гусеницу «T-III» намеревался продолжить бой в качестве неподвижной огневой точки, но его очень уж удобно развернуло к нам бортом. Иволга не промахнулся.

      Немцы застряли в пятистах метрах от наших позиций, а потом повернули назад.

      – Прекратить огонь!

      Я сдвинул шлемофон на затылок и вытер мокрый лоб. Палыч снял мешок гильзоуловителя и открыл люк, чтобы его опустошить. В ответ снаружи громко чертыхнулись.

      – Командир танка, ко мне!

      Интересно, кто это там такой грозный? Я выглянул из люка. Снаружи стоял капитан в сопровождении автоматчика. Тельника в вырезе нет, значит, пехота. И откуда он тут взялся? А этот посмотрел на меня и снова повторил:

      – Командир танка, ко мне!

      Пришлось выбираться наружу.

      – Командир экипажа сержант Яковлев.

      – Товарищ сержант, почему не преследовали отступающего противника?

      Он что, с ума сошел? Какое преследование? Одним танком преследовать шесть машин с пехотным сопровождением?

      – Не понял, товарищ капитан.

      – Капитан Баранчук, инструктор политотдела.

      Интересно, интересно. Какого именно политотдела? Если 8-й бригады, то он должен быть из флотских. А раз нет, то из артиллеристов или минометчиков. Ну, да, на погонах пушки, значит, именно из них. А чего тогда раскомандовался?

      – Повторяю вопрос: почему не преследовали отступающего противника?

      – Одним танком?

      – За вами поднялась бы пехота.

      – Товарищ капитан, до противника – пятьсот метров. В сложившейся обстановке преследование ставит под угрозу танк и его экипаж.

      – Товарищ сержант, вы учили боевой устав? Там есть пункт, позволяющий не идти вперед, поскольку это представляет угрозу?

      – Никак нет, товарищ капитан, такого пункта нет.

      – В таком случае ваша пассивность является проявлением трусости. Вам это понятно?

      – Товарищ капитан, у меня приказ: оказывать огневую поддержку роте старшего лейтенанта Ольшанского. Что я и делаю. В сложившейся ситуации контратаковать без согласования с ним – поставить выполнение приказа на грань срыва.

      Позади капитана уже пару минут стоят три человека. Ольшанский, Гурамишвили и еще один краснофлотец. Понятно, он увидел, что что-то происходит, и пришел разобраться. Теперь вот слушает.

      – Товарищ сержант, ваши слова подтверждают мои предположения. Приказом вы прикрываете собственную трусость.

      – Слова сержанта, товарищ капитан, подтверждают лишь то, что он хорошо разбирается в обстановке.

      Капитан резко обернулся, оглядел старшего лейтенанта, но сказать ничего не успел.

      – Старший лейтенант Ольшанский. Командир 1-й роты 2-го батальона 8-й бригады морской пехоты.

      – Капитан Баранчук, инструктор