Переход. Акурат

весенний воздух был прекрасен… Недаром район, где я живу считается одним из самых чистых в городе. Вечером, когда суета людей и машин затихает, сюда, на окраину после долгой дневной осады прорывается лесная прохлада, чудные ароматы полевых цветов и что-то ещё до слёз знакомое и родное, зовущее, как воспоминание о чём-то далёком, очень важном и давно забытом городскими жителями.

      Слабость отступила. Мне стало спокойно и благостно. Пустота внутри не пугала, как раньше. Она была теперь совсем другая – какая-то прозрачная и… не пустая. Новая. Без желаний и без мыслей.

      – Вот это правильно!.. – раздался за спиной голос. Он был тихий и очень спокойный, но я всё же чуть вздрогнул и обернулся.

      У башни лифтовой шахты, опершись на неё рукой, стоял пожилой седовласый человек и дружелюбно улыбался:

      – Простите меня, пожалуйста, я не хотел вас напугать. Вы так красиво и правильно чувствовали, что я не удержался… Ещё раз прошу прощения.

      – Да нет, ничего… – проговорил я, с подозрением глядя на него.

      Может это испанец?.. Прикидывается. В первый раз не удалось – придумал что-нибудь похитрее?

      – Позвольте присесть рядом с вами – сказал пожилой незнакомец. Он по-прежнему добродушно улыбался и не казался опасным – летние туфли, тёмные обычные брюки, светлая рубашка с расстёгнутым воротом, седые волосы, зачёсанные назад – облик рядового пенсионера… Да, только пенсионеры у нас по крышам ночью не лазают… Ну, и ладно… Всё равно… Сил на сопротивление у меня не было:

      – Конечно, пожалуйста.

      Он подошёл ко мне и неожиданно легко опустился рядом.

      – Меня зовут Анатолий Васильевич, – он протянул руку. Она была сухая и тёплая. – А вас?

      – Максим, – отозвался я и поморщился от боли.

      – Очень приятно Максим! Позвольте, я вам помогу, – он встал. Я тоже попытался было подняться, но Анатолий Васильевич остановил:

      – Сидите, сидите, не двигайтесь.

      Он опустился на колени сбоку от меня. Одной рукой он придерживал моё плечо, а другой медленно провёл по воздуху не касаясь моего тела сверху вниз. Сперва спереди, а затем поменяв руки, сзади.

      – Э-э! – протянул он озабоченно. – Да вы, молодой человек,

      представляете из себя устройство для отбрасывания макарон.

      – Это что означает? – спросил я.

      – Вы весь в дырах!.. Как будто вас методично

      расстреливали… Но ничего… Через тридцать секунд мы всё поправим… Сейчас будете, как новенький.

      И он стал делать замысловатые движения рукой – отводил её назад, словно замахивался, а затем с силой вдавливал в меня запястьем (не доходя до тела сантиметров пять) что-то невидимое.

      Поначалу я ничего не чувствовал. Но через короткое время, должно быть те самые тридцать секунд, моя спина вдруг сама собой стала выпрямляться и плечи расправились, так что даже в груди заломило.

      – Ну как, полегчало? – спросил Анатолий Васильевич.

      – В груди ломит немного, – ответил я.

      – А плечо?

      Я