Отодвинутый апокалипсис. Владимир Борисович Козьменко

сбылось. Что за колдун прислал сообщение. Когда рота выстроилась на плацу, появился командир, и, приняв рапорты от взводных, сказал – Над родиной нависла опасность. Отмечено нападение на ракетные базы и стрелковые части. Враг нападает внезапно, исподтишка. Он портит вооружение, боеприпасы и даже боевые ракеты. Нам приказано создать защитную полосу вокруг базы, отогнать весь этот сброд и построить оборонительную линию. Первый взвод занимает позицию перед воротами, устанавливает путанку и оборудует три пулеметных гнезда. Второй взвод занимает позицию справа, минирует поле перед собой. Третий взвод занимает позицию слева от ворот, подготавливает место для минометной батареи. Все ясно! На позиции – бегом марш. Джим со своим третьим взводом побежал налево, как раз к лагерю антиглобалистов. – Выстроиться в линию – прокричал сержант. Солдаты на ходу перестроились в линию и стали приближаться к лагерю. А в лагере неоглаболистов гремела музыка, слышался смех, громкие крики, огни фонарей. По мере приближения к лагерю солдаты замедляли ход и вскоре остановились. – Внимание – закричал сержант, – объявляется военное положение, приказываю свернуть лагерь и покинуть место дислокации. Даю 30 минут, чтобы вас здесь не было, потом принимаем меры. Но не успел он закончить тираду, как к цепи выскочил какой-то репортер, а затем оператор с кинокамерой. -СИ ЭН ЭН – закричал репортер – где ваш сержант, а, правда, что вы разоружаетесь? Объясните, почему у вас взрываются на складах снаряды? Чем вы будете заниматься, когда армию распустят?– Так как сержант не обращал на репортера никакого внимания, то он переключил свое внимание, и, развернув камеру на лагерь, затараторил: – Мы находимся возле военной базы…– и заглянул в какую-то бумагу -№35071N. Здесь собрались сторонники мира, у которых в качестве оружия плакаты и громкоговоритель. А что им противопоставляет армия? И камера стала поворачиваться вдоль цепи солдат. А репортер продолжал – А армия готова использовать против своих граждан вооруженную до зубов, одурманенную молодежь, которая готова за капитал уничтожить любого, даже родственника. Ведь так? – и репортер подскочил к Джиму. Оператор навел на Джима камеру, и вдруг Джиму расхотелось стоять как дурак перед этими людьми. «Какие же мы болваны – пронеслась мысль. – И это наши враги? Те, кто требует прекратить убивать людей, себе подобных. Кто же хуже? Я, кто во всех видит врага, даже толком не разбираясь, или они, которые хотят прекратить любые убийства». И он вдруг полюбил их, таких непосредственных, веселых. Тех, которые оставили свои работы, важные дела и примчались сюда вразумлять переростков в том, что они должны были впитать с молоком матери, что ценнее жизни человека не было, и нет на свете, и она священна кем бы ни был этот человек. И не убивать их надо, а помочь и защищать от настоящих врагов. Поэтому то, чем он тут занимается не дело мужчины, ведь он не бандит без всякой совести, не преступник, которому отступать некуда. Джим опустил ненужное оружие и сделал шаг к репортеру. –