Эффект присутствия. Михаил Макаров

сделал несколько порывистых, со всхлипами затяжек, сплюнул длинно.

      – Ну чего, Марк, когда на кладбище поедем место смотреть?

      – Давай завтра, в десять. Встречаемся у въезда на Троицкое.

      – А сегодня если? – Смоленцев хотя и не планировал злоупотреблять спиртным, хотел нынче отработать по максимуму.

      – Не успеваем. К половине пятого усопших развезем по домам. К этому времени стемнеет полностью. Плюс полчаса езды до кладбища.

      – Резонно. – Смоленцев расстался с окурком сигареты, сильным щелчком послав его на середину проезжей части. – Не подведи только.

      Халилов не стал стучать себя кулаком в грудь, он просто сказал:

      – Не подведу. У меня дисциплина.

      Они ещё раз прошлись по всем вопросам. Венки, рытье могил, вынос в двенадцать часов, катафалк, поминки. На последнем пункте споткнулись.

      – Дмитрий, – серьезно предупредил Халилов, – поминки – профиль не мой. Я принципиально договорился в «Ладе» с заведующей Жанной Витольдовной. Но она не уверена в персонале. Второго числа они не работают, отдыхать будут после спецобслуживания. Будет лучше, если ты доедешь до нее и поговоришь сам, без посредников. Она на месте.

      – Базару нет, – кивнул Смоленцев, – подскочу.

      – Пойду посмотрю, как там продвигается, – Халилов ринулся к крыльцу.

      Провожая взглядом его мальчишескую фигуру, Смоленцев размышлял, что вот «Харон» отстегивает за крышу Клычу, который, скорее всего, и организовал убийство пацанов, и тот же «Харон» хоронит убитых. Получался круговорот бабла в природе. Марик Халилов засылал лавэ Клычу, тот на эти бабки нанял киллеров, заваливших Петруху с Ромкой. Смоленцев сейчас башлял Халилову за организацию похорон, а коммерс часть из этих денег снова отмаксает Клычу. Замкнутый процесс у Клыча налажен. И пока безотходный.

      В барсетке залился полифонией телефон. Звонила жена.

      – Да, зая, – с приязнью откликнулся Димка.

      Жена поинтересовалась, когда он вернется. Она волновалась. У ребенка поднялась температура до тридцати семи и трех, малыш капризничал. На щёчках у него появилась красная сыпь. Она не одобряла решения мужа уезжать на ночь к маме, маленькому переезд на пользу не пойдет. У мамы в квартире холодно, топят плохо.

      – К пяти точно буду, зая. Все решим. Целую! – Смоленцев нажал «отбой».

      Наашка у него – золото высшей пробы. Другая баба в такой ситуации закатила бы истерику, а его супружница разговаривала вполне адекватно. Нет, нервяк, конечно, всё равно заметен, но другие бы на ее месте, у-у-у…

      Мобильник в руке снова завибрировал, готовясь зазвонить. На дисплее высветилось: «Серега».

      – Слушаю, брат! – Димка поднес телефон к уху.

      – Братан, как делищи? – судя по залихватской интонации, Рубайло не остановился на выпитом с утра.

      – Забираю пацанов из морга.

      – Ты молодчик у нас. Нужно пересечься на нейтрале.

      – Брат, пока некогда. Пацанов по домам надо развозить. И еще с поминками увязывать. –