Эффект присутствия. Михаил Макаров

ростом, худощавый, лет двадцати пяти, лицо бритое, без особых примет. Одет по сезону – темная куртка, джинсы; что на ногах – не рассмотрела.

      – Он говорит так интересно, – женщина испытывала видимую неловкость от того, что отвлекает занятых людей от важных дел накануне праздника, а сама не может толком ничего объяснить. – С акцентом таким, знаете…

      – Он что, нерусский? – Маштаков помог ей вопросом.

      – Да нет, вроде русский. Но вот знаете, так говорят русские, которые из Узбекистана приезжают, из Азербажана…

      Правильно выговорить название бывшей союзной республики не удавалось даже последним руководителям страны.

      – Понял. – Маштаков сделал короткую пометку в блокноте.

      Он поискал взглядом телефон внутренней связи, без диска на корпусе. Обнаружил его на задвинутой в угол тумбочке, в компании с электрочайником, чашками, стеклянной банкой с сахарным песком.

      Дежурная часть отозвалась почти сразу.

      – Владимир Николаевич? Маштаков на проводах. Ты эксперта не загнал еще никуда?

      – В район собирается на кражу из дома-дачи. А чего?

      – Надо сначала по Деду Морозу осмотр провести. Во дворе на Абельмана.

      – А чего там реально состав усматривается? Я думал, ты разрулишь. – Дежурный Медведев работал давно, службу знал.

      – Нравится мне твоя принципиальность, Владимир Николаевич. Вы штампуете всё подряд, а розыск разруливать должен. Сейчас спустимся, готовь транспорт и эксперта.

      Лет пять назад подобное заявление ни за что сразу не зарегистрировали бы в книгу учета сообщений о происшествиях. Женщину отдали бы оперу, который, заведя с ней обстоятельный разговор, объяснил бы, сколько личного времени она убьет на хождения по милициям и прокуратурам безо всякой гарантии, что злодея найдут. Оперативник констатировал бы с сочувствием, что, слава Богу, ничего страшного не произошло, главное, что она жива и здорова, а ссадина на шее заживёт быстро. Суть ее объяснений откорректировали бы, изъяв упоминание о сексуальном насилии. Остались бы словесная, заведомо недоказуемая угроза убийством и побои. Материал не стали бы даже направлять в прокуратуру, отказник слепил бы опер с «Северной» зоны.

      Но теперь все заявки регистрировались немедленно, за проволочку наказывали строго, грозили даже, что будут увольнять за подобное.

      Если бы еще начальство перестало требовать высокий процент раскрываемости! И если бы у розыска хватало сил, чтобы работать по всем преступлениям!

      – Мне Марина Сергеевна велела сначала опросить женщину, – дознавательница была не в восторге оттого, что оперативник распоряжался в её кабинете.

      Миха, не вступая в дискуссию по поводу того, кто блатнее, набрал по городскому телефону начальника отделения дознания и в два счета доказал ей первоочередность проведения осмотра места происшествия, пока граждане не затоптали следы.

      – Как хорошо, Николаич, что ты дежуришь! – От говорливой разведенной начальницы