Эффект присутствия. Михаил Макаров

голос, открыл секрет Полишинеля Капустин. – Минута будет, подгребай к нам.

      – Счастливые люди, – Маштаков легко изобразил сожаление. – Я на сутках.

      – Ну и чё? – удивился майор. – Не до зеленых же помидоров? Сто граммов-то можно. Первый раз, что ли?

      – Не, Серег, времена нынче не те и здоровье не прежнее. С наступающим тебя годом Дракона, – Миха протянул Капустину руку.

      Тот не преминул сжать ее со всей дури. Последние годы майор тягал железо в спортзале, пятерня его, отшлифованная грифом штанги, приобрела каменную крепость.

      В кабинет отделения дознания Маштаков вошел, морщась и потряхивая правой кистью. Дознаватель Олеся Семёркина, аккуратненькая двадцатилетняя девчоночка за столом у окна округлым почерком хорошистки бойко заполняла бланк объяснения.

      Наискось от нее, около стены сидела женщина лет сорока. Судя по скромной одежде, невысокого достатка.

      – На какой стадии находитесь? – поинтересовался Маштаков у Семёркиной.

      Девушка на секунду оторвалась от листа.

      – Подошли к тому, как он на нее напал.

      Миха отметил, что заявление от пострадавшей уже было отобрано по всей форме, с предупреждением по статье за заведомо ложный донос.

      «Никто их не учит молодёжь думать на перспективу! Натаскивают их только строчить, как из швейной машинки. Все уже написано, топором теперь не вырубишь. “Прошу привлечь к уголовной ответственности неизвестного мне мужчину, который 31 декабря 1999 года напал на меня, угрожал убийством и пытался изнасиловать…” Пацанка ни на секунду не задумалась, что отбирает заяву по преступлению прокурорской подследственности. Кстати, дежурная часть уведомила прокуратуру или нет? Будет от них следак?».

      – Разрешите, я несколько вопросов задам? – Маштаков поставил стул напротив заявительницы.

      Он сел так, чтобы женщине было удобно к нему обращаться, не выворачивать голову, не выглядывать из-за настольной лампы.

      – Нина Анатольевна… – Имя-отчество он прочёл в заявлении. – Меня зовут Михаил Николаевич, я сотрудник уголовного розыска. Вы как себя чувствуете?

      – Н-нормально… – Женщина была пятьдесят восьмого года рождения, всего сорок один год, но выглядела старше.

      Неприметное рябоватое лицо, сухая кожа, заметные морщинки. Тусклые глаза, невнятно покрашенные, жидкие, секущиеся на концах волосы. Обветренные руки, привыкшие к физическому труду, аляпистый, – очевидно, в честь праздника, – маникюр на коротких ногтях.

      – Вы его не знаете? – Это было для оперативника первоочередным.

      – Нет.

      – Раньше никогда не встречали? Может, случайно? На улице?

      Заминка. Женщина наморщила переносицу.

      – Не знаю. Лицо у него такое…

      Она сделала неопределённое вращательное движение пальцами.

      – А узнать сможете?

      Снова возникла трудная пауза.

      – Постараюсь.

      Задав еще несколько точечных вопросов, Маштаков восстановил для себя картину происшедшего.

      Нина