Кровь. Закат. Эльдар Салаватов

где-то здесь… Вот тут железка…

      Он быстро водил по карте своим обкусанным ногтем.

      – Вот здесь она вдоль реки идет… Если вверх по течению – поселок и лесопилка… Так… Вниз по течению…

      Он пристально всматривался в карту.

      – Так, вниз еще одна лесопилка…

      Они встали с колен и стали складывать карты по линиям сгибов. Кровник приблизился к Луцику и Сахно вплотную.

      – Идем туда, где река пересекается с железной дорогой, – сказал он еле слышно. – В пять сорок пять там проходит поезд. Нам нужно быть там в пять сорок максимум. А лучше в пять тридцать. Идем всю ночь. В восемь – самое позднее в девять утра нужно выйти на связь.

      И уже громче:

      – Все! Выходим!

      Саморядов открыл глаза.

      – Зема!.. – позвал он, – Петяня!..

      – Я здесь, – глухо сказал Луцик и присел рядом с ним, – Здесь я, Леха…

      Кровник взял ребенка за теплую узкую ладонь, и они тоже подошли на пару шагов ближе.

      – Дай гранату Петяня… Посижу тут… Подумаю… Подожду тут кое-кого, кому ночь мать родная…

      Луцик молча, стал отстегивать гранату с пояса. Саморядов вытащил из кобуры пистолет и положил на живот. Он посмотрел на мальчишку, на Сахно, на Кровника. Приподнял угол рта:

      – А что, командир… кровососы есть, а я думал, брешут. А они есть. Даже подписку дал о неразглашении. Девкам не расскажешь…

      Он принял гранату из рук Луцика и положил ее к пистолету, на живот.

      – А если правда, что они есть, то может и правда, что они живут вечно? А? Командир? Вот же живут люди!..

      – Не люди… – помедлив, сказал Кровник. – От солнца дохнут, где же вечно?

      – А без солнца? – Саморядов, не отпуская, крепко держал руку Луцика. – А? Командир?

      – От пули в башку точно дохнут.

      – А если в них не стрелять?

      – Не знаю… – сказал Кровник. – Неизвестно. Проверить нельзя…

      – Никто не проверял… – покачал головой Саморядов и вдруг всхлипнул. Луцик опустил голову.

      Саморядов крепко схватил его за плечи.

      – Все, – Саморядов шумно задышал, – Все! Иди, брат… Пора! Идите!

      Луцик нехотя встал с колена.

      – Прости, Леха, – он медленно пятился, словно не решаясь повернуться к сидящему у дерева спиной. – Прощай.

      – Прощаю… и ты меня прости.

      – Конечно… – Луцик остановился и поднял руку. – До встречи, братка. Увидимся.

      Саморядов слабо улыбнулся:

      – Это точно…

      Кровник протянул ему руку. Саморядов крепко сжал его кисть.

      – Прощай, командир.

      – Прощай, Леха. Прости.

      Сахно тоже обменялся с ним рукопожатием. Протянул ему фонарик. Саморядов отрицательно покачал головой.

      – Все, – прошептал он, – Все! Идите!

      Кровник сунул кейс Сахно.

      Крепче ухватил детскую руку.

      – Бегом марш! – сказал он.

      И наступила настоящая ночь.

      Их четверо в этом лесу.

      Четыре неясные фигуры