Беременна по принуждению. Агата Чернышова

два пальца поддели подбородок, заставив взглянуть вверх. Я дрожала, всхлипывала, но не могла говорить. Казалось, меня лишали не только девственности,  но и голоса, права сказать «нет».

      – Давай же, я сейчас кончу в твою охеренно-узкий блядский рот!

      И пытка возобновилась. Темп нарастал, его член пульсировал, заполняя всё пространство внутри меня, и когда перед глазами поплыли радужные круги, а в ушах зашумело море, я почувствовала последние сильные толчки, и в глотку полилась горячая солёная струя.

      – Да, сука. Да! – кричал он или шептал, я, давясь и попёрхиваясь, глотала семя мужа. Только когда его член обмяк, он вытащил его из моего рта.

      Если бы не подхватил на руки, я бы упала. Наверное, так было бы лучше. Упасть и нырнуть в заветное небытие.

      – Молодей, Снежка! Для первого раза очень неплохо.  Ты просто охуенная!

      Это было последнее признание, которое я получила сегодня. Я куда-то падала, и падение было настолько медленным, а дыра бездонной, что этому процессу не было конца.

      И тьма, наконец, накрыла меня с головой, увлекая в спасительный обморок.

***

      Я проснулась только утром, когда в окна вовсю бил солнечный свет. Проснулась и не сразу поняла, кто я и где нахожусь.

      События вчерашнего дня казались дурной сказкой, разом превратившейся в кошмар. Я и сама не ожидала, что в конце оральных ласк просто-напросто вырублюсь, будто мне дали по голове.

      – Госпожа Ветрова, вам принести завтрак? – послышался рядом вышколенный женский голос.

      Я резко села, переждала, пока перестанет кружиться голова и посмотрела на даму, одетую как горничная.

      Она была немолода, лет на десять старше моей мамы, но лицо женщины светилось добротой и умиротворением, которые бывают у людей, нашедших своё место в мире. По крайней мере, так говорил мой отец.

      – Я Лариса, ваш супруг вызвал меня прислуживать вам в течение нескольких дней. Он сейчас уехал, сказал, что обязательно будет к вечеру.

      – Хорошо, – только и произнесла я и сглотнула слюну. Горло по-прежнему саднило, но уже не так сильно, как после секса.

      И первым делом осмотрела себя. Я ведь была в разодранном свадебном платье!

      Но нет, кто-то снял это белоснежное чудовище, разорванное по корсету, и одел меня в длинную шёлковую рубашку, доходившую до пят.

      Интересно, кто? Неужели, Максим сделал это сам?

      – Ваше платье я положила вот сюда, Злата Алексеевна, – заметив, что я ищу его, откликнулась горничная и указала на кресло, стоявшее в углу.

      – Хорошо, спасибо. Я есть не хочу, принесите, пожалуйста, зелёный чай. Горячий.

      Мой голос был таким слабым, что я сначала даже засомневалась, слышит ли меня горничная, но она и виду не подала, что удивлена моим оглушённым состоянием, кивнула и отправилась на кухню, находившуюся тут же, за стенкой.

      Пока я осталась одна, первым делом кинулась к сумочке, что была со мной вчера. Сшитая из шёлка, укреплённая проволочным каркасом, она тогда казалась мне верхом совершенства, а сейчас я видела лишь образец