Крыса солнце жрёт. Книга 1. Андрей Довгань

можно спокойнее спросил:

      – Наших поступках? Да вы ведь, матушка, не меньше нашего ждали, чтобы с этим отцовым сыночком случилось что-нибудь на редкость неприятное. И не рассказывайте, будто написав нам письмо, вы не желали, чтобы этот сукин сын сюда не возвращался.

      На сей раз братья вмиг сделались единодушны. В один голос Аластор и Родрик воскликнули:

      – Именно, матушка! Вы же написали нам письмо!

      Леди Вук прошипела:

      – И что, кретины, я написала в письме, чтобы вы прибили Мейнхарда? Утопили его в озере? Продали его в рабство? Я это написала?

      – Нет, вы написали, что отец при смерти и вы ждете нас, – неуверенно молвил Аластор. Его ум дал слабину, он потупил взгляд.

      – Так я и ждала вас здесь! Я написала вам, что жду вас, а вы, идиоты, даже не удосужились меня проведать наедине. Мы обменялись приветствиями при всех. Вы убедились, что отцу хуже и хуже. Он был в очень слабом сознании, мало кого узнавал, говорить уже не мог. И вы ничего лучше не нашли, как начать пьянствовать и гулять. А спустя несколько дней, когда он впал в забытье, и когда, по-вашему, ему начало становиться лучше…

      – Так объявил мессир Бром, матушка, – пробормотал Джон Вук.

      – Он объявил, что возможно ему немного стало лучше, но говорить о каком-либо реальном улучшении ситуации слишком рано и неразумно. Но вы запаниковали, это естественно. Ведь от ваших вечных пьянок у вас совершенно прохудились мозги. Если они вообще у вас есть! Но и снова вы не пришли ко мне. Вы сидели и тряслись. И так до тех пор, пока я сама не собрала вас, словно стаю безмозглых, напуганных и разбежавшихся кто куда шавок!

      – Вы забываетесь, баронесса! Я – первый наследник!

      Кассандра лишь небрежно отмахнулась рукой.

      – Повторяю, вы – стая трусливых шавок! А теперь, вы мне говорите, что если мой муж очнется и узнает о вашем поступке в отношении Мейнхарда, то мне что-то грозит! Я тебя умоляю, сын! Я не такая дура. В отношении меня нет ни одного доказательства. Даже письмо к вам я писала в присутствии всего Личного Совета. Ну, а уж Родрику все простят в силу его малолетства. Ему всего пятнадцать. Впрочем, если не простят, так уж вряд ли казнят или применят серьезное наказание. Мой муж не отличался жестокостью никогда. Разве только ко мне.

      Родрик облегченно вздохнул. Тем не менее баронесса строго взглянула на него.

      – Я бы на вашем месте столь не радовалась бы, мой сын. В конце концов, это лишь предположения слабой и неуверенной в себе женщине. Я лично не собираюсь вас защищать за ваши глупости. Если я ошибаюсь в вашем отце, и он окажется жесток, что тоже вероятно, сладко вам не придется. Как и вашим сводным братьям.

      Леди Вук гордо подняла голову, поглядела в окно. В тишине было слышно пение птиц. Все молчали. Наконец, Джон Вук примирительно произнес:

      – Матушка, простите нас. Мы были глупцами, это так. Я не спорю. Я вообще шел к вам за советом, а вышло как-то все не так. И мы действительно после прибытия должны были проведать вас. Конечно, сразу после отца, мы были обязаны броситься именно к вам, очертя голову. Теперь я чувствую себя виноватым и пристыженным. Уверен,