Завтрашний день кошки. Бернар Вербер

чтобы ясно видеть и свободно передвигаться в полумраке.

      Мы, кошки, способны и не на такие подвиги!

      Теперь я различала даже мышиный след на пыльном полу. Шла по нему, пока он не исчез.

      Закрыла глаза, насторожила чуткие уши, не сомневаясь, что мой исключительный слух непременно обнаружит мышку. Кончики усов задрожали, отсеивая ненужную информацию.

      Вот она, нашлась!

      След возобновился. Он вел к трещине в стене возле связки поленьев.

      Я неслышно приблизилась.

      «Мышка, мышка, вы здесь?»

      Ее сердце отчаянно колотилось. Ни беспокойством, ни страхом это не назовешь: она была в настоящей панике!

      Я наклонилась и увидела, что мышка спряталась в крошечной выемке, с мою лапку величиной.

      Она вся дрожала, глазки вылезли из орбит от ужаса, ротик приоткрылся, хвостик прижался к лапкам.

      Неужели это я ее так напугала? Не может быть, я же совсем юная, почти котенок…

      Я осознала, что долгие годы вражды и непонимания между кошками и мышами не способствуют быстрому преодолению нашего взаимного недоверия. Вновь сосредоточилась, замурлыкала на низкой частоте и послала ей телепатическое сообщение: «Я вовсе не хочу вас убить и съесть. Давайте просто поговорим как два существа, наделенных разумом!»

      Она попятилась, сильней вжалась в стену. Задрожала так сильно, что я различила лязг мелких зубок.

      Я замурлыкала на средней частоте.

      «Не бойтесь меня, мышка!»

      Совсем не та реакция: она испугалась еще больше, сердечко забилось сильней, дыхание прервалось… И все равно я верила, что смогу ее переубедить.

      «Неужели вам кажется, будто я способна…»

      Но тут раздался выстрел, я вздрогнула. Стреляли не у меня дома, а где-то снаружи, на улице. За выстрелом последовали другие: неприятный резкий сухой треск. Послышались пронзительные вопли.

      Я выбралась из подвала, поднялась на третий этаж, вышла из спальни на балкон и попыталась сверху разглядеть, в чем причина невообразимой суматохи.

      Напротив моего дома возвышалось большое здание с сине-бело-красным флагом у дверей. Оттуда выбежали совсем маленькие люди, детеныши, а перед ними стоял взрослый человек в черном и угрожал им палкой, из которой вылетали с треском яркие вспышки.

      Некоторые упали и больше не двигались. Другие разбежались с криками кто куда, а тот, в черном, все стрелял и стрелял из палки. Потом палка испортилась и больше не стреляла. Тогда он запустил ею в детенышей, кричавших и падавших на мостовую, а сам опрометью бросился прочь.

      Большие люди догнали его и схватили у самых дверей моего дома. Принялись бить кулаками, пинать ногами.

      Множество воющих машин подъехало со всех сторон, люди стонали, плакали, орали что есть мочи.

      Черного скрутили и затолкали в самую шумную машину, у которой на крыше вращался синий огонек. Возле моего дома и здания с флагом собралась огромная толпа. Крики и вой наконец-то смолкли, но люди что-то еще тараторили, переговаривались громко, тревожно. Я видела, что их плотным облаком окутывает одно