Пламенная кода. Евгений Филенко

вставил Ланс Хольгерсен. – Если мы двинемся на них всей толпой…

      – Как со стариной капралом, не получится, – возразил Оберт, который старшим ни в одной группе не был, но на собраниях присутствовал, фактически узурпировав права вольноопределяющегося советника. – Капрал не хотел в нас стрелять. А эти – хотят. И если я правильно понял, у них какое-то серьезное оружие. Они просто расстреляют нас с безопасного расстояния.

      – Что вы предлагаете? – спросил Жерар Леклерк.

      – Нужно разделиться, – сказал Оберт, – и рассыпаться по всему доступному пространству так далеко, как только удастся. Тогда и каратели, хочется верить, разделятся и перестанут быть ударной группой. Не будут заводить и взбадривать друг друга. Это умерит их боевой пыл. Они окажутся каждый за себя. А там не все храбрецы и удальцы. И тогда уж… как повезет.

      – А если не разделятся? – испытующе спросил Леклерк.

      – Это эхайны, – сказал Оберт уверенно. – А мы – легкая добыча. Непременно разделятся.

      – Вы уже надавали нам столько неудачных советов, Дирк… – начал было Руссо, но командор Хендрикс жестом прекратил дискуссии.

      – Так мы и поступим, – сказал он строго. – Причем не мешкая ни секунды.

      – И все же стоило бы собрать вместе всех здоровяков, – набычившись, сказал Хольгерсен. – Мы, по крайней мере, встретили бы карателей как полагается.

      – Не стоило бы, – веско промолвил командор. – Здоровяки, как вы говорите, понесут детей и, если потребуется, поддержат женщин. Женщины и дети. Это самое важное. Спасите женщин и детей – и на небесах, если что, вам все простится. Я ведь не говорю ничего нового, не правда ли? А встречать карателей будут самые пожилые, вроде меня. Зато с оружием в руках.

      – Хорошая мысль, – зловеще сказал Юбер Дюваль.

      – Наглядный социал-дарвинизм, – проворчал Руссо, но спорить не стал.

      Зато попытался прекословить Геррит ван Ронкел, доказывая, что сорок два года – вполне почтенный возраст, а здоровяком его можно назвать разве что в насмешку, и вообще он не любит детей, да и к женщинам относится с опаской. Командор Хендрикс оборвал его ропот коротким ледяным взглядом, и тот, более не переча, взял за руку двоих малышей, Лакруа и Рамбо, и отправился собирать свою группу.

      – А мне дадут цкунг? – с надеждой спросил Оберт.

      – С какой это, позвольте, стати вам вдруг дадут оружие, Дирк? – поразился командор Хендрикс.

      – Но ведь я останусь?

      – Мне жаль, Дирк, – сказал командор. – Но вы, верно, были невнимательны. Ведь я, кажется, поручил вам группу из десяти человек. – И он терпеливо пустился в перечисление: – Луи Бастид, Жан Мартино, Жанна Мартино, Клэр Монфор, Франц Ниденталь, Аньес Родригес, Лукас Родригес, Хорхе Родригес…

      – Командор, здесь какая-то ошибка! – взмолился Оберт. – Уж кто-кто, но я уж точно не подпадаю под определение «здоровяка»! У меня, если вы забыли, нога…

      – Давид Россиньоль, Армандо Торрес, – безжалостно закончил