Вера… Ника… Вероника. Ирина Николаевна Мальцева

Викуши. Уж она постарается нарожать тебе маленьких Кирпичовых.

      – Замолчи! – терпение Кости было на пределе. – Ты лишнего себе позволяешь.

      – Это ты лишнего себе позволил, когда завалил свою секретаршу…

      – Юля! – вскрикнула Вероника. – Что за лексикон?

      – Да, у меня только лексикон, зато у вас поступки. Не думала, что вы такие!

      Юлька посмотрела на разъяренного отца, потом на мать, трясущимися руками убирающую мусор в пустой пакет, и заплакала, горько, безутешно. Она плакала, не закрывая лица, не вытирая слез. Рыжие волосы растрепались и грустными прядками повисли вдоль мокрого лица.

      Сердце девочки разрывалось. Она до последнего момента надеялась, что родители помирятся, и их жизнь будет такой, как раньше. Но чуда не произошло. Кого винить в том, что произошло? Конечно, папка виноват, что связался с этой Кобзарь, но мама, мама? Без борьбы сдалась, уступила глупой секретарше. Вон в фильмах женщины борются за своих парней, убивают соперниц. А тут и убивать не надо, надо только простить папку.

      – Мама, – сквозь слезы проговорила Юлька, – прости папу, он больше не будет.

      Было видно, что Костя не ожидал такого. Он в растерянности поглядел на дочь, потом на Веронику. Он едва удерживался от слез.

      – Мамочка, прости его! – Юлька рухнула головой на капот и зарыдала в голос.

      Может, от громкого крика дочери, а может, случайно так вышло, но сидевшая до этого на островке стая гусей вдруг поднялась, захлопала крыльями, загоготала и взлетела вверх. Веронике почему-то на миг показалось, что гуси ринутся к ним. Она непроизвольно схватила дочку, крепко прижала к себе, закрыв от всего мира. Женщина плакала, и её слезы смешивались со слезами дочери. Так же внезапно, как поднялась, стая вновь опустилась на островок, шумно переговариваясь с сородичами на том берегу озера.

      – Хорошо, моя дорогая, – тихо произнесла Вероника, целуя дочь в макушку. – Все останется, как прежде. Я простила папу.

      Она поцеловала Юльку в мокрую щеку, повернулась к мужу.

      – Заводи, поехали домой. Ремонт закончился?

      – Закончился, – изумленно хлопал длинными рыжими ресницами Костя. Такого поворота он не ожидал. Он и надеяться не мог, что жена пойдет на попятный. Ай да Юлька!

      – Это правда, мама? – девочка откинула волосы назад, с силой потерла заплаканные глаза. – Это правда?

      – Правда, – тихо проговорила Вероника, открыла дверцу машины и без сил опустилась на сиденье.

      Муж и дочь смотрели на неё. Никогда они еще не видели такой печали на её лице, такой тоски в глазах, никогда с таким отчаянием она не прикусывала губу.

      – Мама… – чуть слышно прошептала Юлька и кинулась к Веронике. – Мамочка, прости меня, прости! Я гадостей наговорила тебе и папе, я эгоистка и думаю только о себе. Прости меня!

      Девочка рухнула на землю рядом с машиной, обхватила мать за талию.

      – Я не знала, что тебе так больно. Я больше не буду. Я люблю тебя, мамочка, прости!

      Она все сильнее вжималась в тело матери, все крепче обхватывая ту руками. Вероника не могла слова