Дигридское золото. Нора Дутт

он окажется таким же открытым и приятным собеседником, каким вообразила его, читая послание.

      Во втором письме не было и двух строчек. Даже если бы послание не подписали, я знала, кто его составил. Конечно же, приставленный ко мне смотритель, Королевский секретарь.

      «Вернул войска в город. Приеду, обсудим новость».

      Послание не вызвало у меня никакого отклика или предвкушения. Видимо, я чувствовала себя слишком подавленной. Ведь до этого каждый вопрос, связанный с будущим моих владений, встречала с большим интересом.

      Третье письмо я распечатывать не спешила. Мне вообще не хотелось к нему прикасаться – я испытывала отвращение, которое никак не могла побороть. Казалось, прочитать его будет сложнее, чем встать с постели. И даже не потому, что там, скорее всего, будут вензеля.

      Это послание от Ихи́ра Хае́лион, моего соседа. В том, что мне пришлось спасать родной город, рискуя жизнью и здоровьем, во многом его вина. Мысли об этом вгоняли в тоску и бессильную злобу.

      Письмо отправилось на тумбу с графином.

      – Потом прочту, – пояснила я сдержано.

      – Конечно.

      Ещё раз обратила внимание на графин. А потом мне отчего-то захотелось осмотреться, что я и сделала: старые шкафы, стол в дальней части комнаты, деревянный пол и ковры. Как-то не изучала обстановку раньше – последний месяц голову занимали совсем другие мысли. Я не хотела думать об этом доме, но, видимо, придётся.

      Это родовое поместье. Старое, горевшее и восстановленное несколько раз. Никогда не считала его своим домом, и была в нем лишь гостьей. Всё слишком чужое и непонятное, чтобы чувствовать себя в безопасности. Если бы не Бавва, я бы наверняка предпочла жить в Сен-Сфета или даже в Дигриде.

      В доме два этажа, просторные тёплые комнаты и длинные коридоры. Но старость пропитала здесь всё – от бледных кружевных занавесок до ковров в коридорах. Её мутный лик выступал в грязи на окнах и в ржавчине на отопительной системе. Её голос звучал в мерзком скрипе лестницы и дверных петель. А запах… Он был повсюду. Эта затхлость, которую способны приглушить только длительные проветривания и уборка, въелась во все предметы. Особенно в мебель. У старости этого места был даже свой вкус: то, что оставалось на языке после глотка воды из домашнего колодца или скудного ужина из одной лишь репы и старых яблок.

      – Знаешь, мне бы хотелось здесь прибраться. Как-то всё освежить, – сказала я, словно в пустоту.

      Бавва широко улыбнулась:

      – Генеральная уборка?

      Я кивнула. Девушка быстро собрала пустую посуду и поспешила покинуть комнату. Она так торопилась, что задела плечом дверной косяк и чуть не уронила поднос, но сама этого будто и не заметила.

      – Генеральная уборка, – размышляла я. – Лучше и не назвать.

      Я откинулась на подушки и стала мечтать о том, как со временем в доме закипит жизнь. Новая, совсем другая. Такая, какой в этих краях ещё не было. Всё изменится до неузнаваемости, и люди будут дивиться тому, как преобразилось старое