Фыва-пролдже. История жизни моей матери. Галина Воронова

и темные брови. А пристальный, напряженный взгляд, подчеркивал замкнутость характера.

      Судьба у Вали была не из легких. Ребенком осталась она без матери. Отец – профессор филологии одиночества не выносил, но был неуживчив, и Валю поочередно растили двенадцать мачех, одна другой забористее. Были среди них и классические – с родными дочками – любимицами. Такое уж было Валино «счастье». И все-таки она выросла, даже выучилась в медицинском училище и уехала на практику в деревню. Симпатичная, скромная девочка своим появлением сама того не желая, взбаламутила размеренную деревенскую жизнь. У нее появились ухажеры, и.. ревнивые завистники.. Дальше темная история.. Свидетелей не было, участники происшествия вывернулись, до суда дело так и не дошло. Не кому было ради нее огород городить. Она вернулась. Синяки зажили. Душа нет. В общем, было от чего развиться маниакально депрессивному психозу, который с тех пор сезонно – каждой весной и осенью – давал о себе знать. Валя регулярно ложилась на профилактику. В остальное время она вполне мирно работала техничкой в этом же заведении под присмотром своих лечащих врачей.

      У ее неожиданного кавалера была своя извечная история – алкоголизм. Потертый жизнью, изношенный мужичонка, бойкий и шумный, без определенного возраста, без постоянного места работы, время от времени попадал в отделение с приступом белой горячки.

      Так что были они можно сказать «ветеранами». И судьбы их пересеклись. Лучик счастья, кусочек торопливой радости нежданно-негаданно озарил Валину жизнь. Эх, Валя, Валечка.. Ночь, пустые коридоры, укромные уголки, и неразумное желание стать матерью…

      Роман был коротким, расправа быстрой. Бдительные врачи поспешно выписали «Ромео», а «Джульетту» насильно абортировали и стерилизовали.

      Временами Ирине становилась по настоящему жутко. Но день ото дня она ощущала себя все более отчетливо, укрепляясь надеждой на скорое освобождение.

      И вот наступил долгожданный, решающий день! День в который пациентов осматривал главный врач-профессор психиатрии, вслед за чем единолично решалась дальнейшая судьба каждого.

      Осмотр происходил в присутствии лечащего врача.

      Заведующий задумчиво оттянул Ирино нижнее веко… велел высунуть язык… повертеть глазами… закрыть глаза, прикоснуться пальцами к кончику носа… стукнул молоточком по коленке… И, наконец, удовлетворенно резюмировал: