Рассказы Люси Синицыной, ученицы третьего класса. Ирина Пивоварова

остановились.

      – Очень хорошо, девочка! – сказал корреспондент. – Как тебя зовут?

      – Люся Косицына, – гордо сказала Люська.

      – Та-ак… Люся Косицына… – записал корреспондент в записной книжечке.

      – Ну, а теперь давай ты, – повернулся он ко мне. – Говори так же, как твоя подруга. Громко и отчётливо.

      Почему я должна говорить так же, как моя подруга? Да я в тысячу раз лучше скажу!

      Круги в магнитофоне завертелись, и я вдруг сказала хриплым шёпотом:

      – Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку…

      – Стоп, – сказал корреспондент. – Не волнуйся. Говори громко и отчётливо.

      Круги завертелись снова.

      – Моя мамочка очень хорошая! – закричала я. – Я очень люблю мою мамочку!

      – Стоп, – сказал корреспондент. – Зачем ты так кричишь? Говори потише… Начали!

      – Моя мамочка очень хорошая, – сказала я. – Я очень люблю мою мамочку!

      – Стоп, – сказал корреспондент. – Это уже было. Поздравь свою маму своими словами.

      У меня защипало в носу. Круги магнитофона стали вдруг расплываться перед глазами…

      – Начали! – скомандовал корреспондент.

      – Я очень люблю мою мамочку, – сказала я. – Моя мамочка очень хорошая…

      – Веселей! – сказал корреспондент. – У тебя что, зубы болят?

      Чтобы не заплакать, я ущипнула себя за ухо и воскликнула:

      – Я очень люблю мою мамочку! Моя мамочка очень хорошая!

      – Что же ты остановилась? – сказал корреспондент. – Дальше…

      Я ущипнула себя за бок через карман пальто и сказала:

      – Она работает кандидатом химических наук в институте мясо-молочной промышленности…

      Корреспондент кивнул: «Всё, мол, правильно».

      – Кандидатом химических наук, – повторила я. – И каждый день ходит на работу. То есть моя мамочка не ходит, она ездит на работу на автобусе, а мы с Ураном остаёмся дома. Уран – это моя собака, и я его тоже очень люблю. Но мою мамочку я всё-таки люблю больше. Она такая хорошая, кормит меня по утрам винегретом, манной кашей… Только я манную кашу не очень люблю. Терпеть её не могу!

      Я увидела, как у корреспондента делаются круглые глаза.

      – Да-да, я манную кашу ненавижу! Я говорю: «Мама, ну можно, я её не буду?» А она: «Ни за что! Ешь – и всё!»

      Я говорю: «Ну я же эту гадость видеть не могу!» А она: «Пока не съешь, не выйдешь из-за стола!»

      Не понимаю, почему нужно так мучить человека?! Вот Люську никогда так не мучают!

      У меня слёзы закапали из глаз.

      Я вынула платок, сморкнулась и вдруг вспомнила, что выступаю по радио! На весь свет жалуюсь на свою маму!

      А всё эта проклятая каша! Всякое соображение у меня отшибла!

      – Ой, ну при чём тут каша! – закричала я. – Что она ко мне привязалась? Мамочка, ты не подумай, что я тебя не люблю! Я тебя всё равно люблю! Правда-правда! Честное слово! Да если хочешь, я эту противную кашу с утра до ночи буду есть! Только ты не сердись, ладно? А то, когда ты сердишься, у тебя лицо злое. Я всю жизнь буду