Семь пятниц Фарисея Савла. Александр Андреев

ты нарушил две заповеди: солгал, чтобы сбить солдат со следа убийцы, и сам замыслил убийство.

      САВЛ. Я не замышлял убийства. Мне просто нужно было понять, поднимется ли моя рука на убийство. Я хотел это понять, сжимая нож в руке!

      ЛУЦИЙ. И что ты понял?

      САВЛ. Что я не могу вонзить нож в человека.

      ЛУЦИЙ. Ну и что мне с тобою делать, студент Савл?

      Ты уже не так юн, чтобы отвести тебя к твоему учителю и велеть ему наказать тебя. Может, ты просто дашь мне слово – не пытаться убивать римских солдат? Я поверю.

      САВЛ. Если я дам слово, я не смогу его нарушить. Но я не дам слово из одной трусости.

      ЛУЦИЙ. (Подумав). Попробуем так. Меняемся: мое слово – на твое слово.

      САВЛ. Какое слово хочешь ты мне дать? ЛУЦИЙ. Придумай сам. Я – военный трибун, у меня есть власть. Я могу многое сделать.

      САВЛ. Ты хочешь купить мое слово? Чего бы я ни попросил взамен? Ты так дорого ценишь слово незнакомого тебе иудея?

      ЛУЦИЙ. Ты уже достаточно мне знаком, и я ценю твое слово.

      САВЛ. Позволь спросить тебя. ЛУЦИЙ. Спрашивай. САВЛ. Ты только что, перед твоим солдатом, заступился за старика-иудея, торговавшего рыбой вблизи Храма. А сейчас хочешь отпустить под честное слово иудея, замышлявшего убить твоего солдата?! Почему ты добр к иудеям?

      ЛУЦИЙ. Если я скажу тебе правду, ты дашь мне твое слово?

      САВЛ. Да. ЛУЦИЙ. Иудей спас моего сына. Мой сын был очень болен. Он умирал. Врачи, каких я мог привести к нему, были бессильны. И тогда мне сказали об одном бродячем раввине. Он в ту пору гостил здесь неподалеку, в Вифании. Я хотел было послать за ним центуриона с парой солдат, но передумал и поскакал в Вифанию сам. Едва увидев этого человека, я почувствовал необъяснимую уверенность: ему не нужно идти со мною в мой дом! Достаточно, чтоб он пожелал вылечить моего сына! И я сказал ему это. Он удивился и промолвил: «Такого я не встречал и среди Израиля». Потом улыбнулся мне и сказал, что я могу вернуться домой, сын мой здоров. Так и вышло.

      САВЛ. И как же звали того чародея?

      ЛУЦИЙ. Его называют Иисусом Назарянином.

      САВЛ. Иисусом Назарянином…

      ЛУЦИЙ. Так ты даешь слово?

      САВЛ. Клянусь никогда не поднимать руку на римских солдат.

      ЛУЦИЙ. Ты не заметил, как поклялся Иисусом Назарянином!

      САВЛ. Это вышло нечаянно. Что ж из того?

      ЛУЦИЙ. Для меня – много. Ты поклялся именем живого бога.

      САВЛ. (Гневно). У меня один Бог! Я – не язычник, я не верю, как ты, в живых богов!

      ЛУЦИЙ. Мне важно, во что верю я.

      САВЛ. О Боже, опять!

      Вспышка, тьма, затем видение: Юния.

      (Луцию). Ты, конечно, не видишь ее…

      ЛУЦИЙ. Кого? САВЛ. Вон там, девушка в голубом плаще!

      ЛУЦИЙ. Там ничего нет, кроме галереи. Ты бредишь?

      САВЛ. Я не знаю как, но в это время я всегда вижу то, что происходит с нею там, в Тарсе.

      ЛУЦИЙ. Кто она? САВЛ.