Подруги. Ирина Ребони

увольнение поставило перед нами новую проблему – материальную. После восемнадцати лет пособие на меня не платили, так что мы жили на бабушкины деньги. Теперь осталась только ее пенсия да моя стипендия, о которой можно и не упоминать в виду ее ничтожности. У бабушки имелись кое-какие накопления, но их надолго не хватило бы. Я устроилась официанткой в кафе неподалеку от училища, работала по вечерам и в выходные. Моя милая бабуля ужасно переживала. «Ты совсем не отдыхаешь!». Она надеялась, что продержится на работе до тех пор, пока я не закончу училище. Но, увы! До окончания учебы оставалось еще два года. Узнав новости, Женька неожиданно возмутился:

      – Зачем тебе работа?! Я могу тебе помогать!

      К тому времени он еще не окончил ВУЗ, но уже работал и, судя по размеру предполагаемой помощи, который озвучил, зарабатывал очень много. Только гению могли столько платить. Я, конечно, отказалась. Мне не хотелось связывать себя какими-то обязательствами.

      – Но мы же друзья! – настаивал Женька.

      Но не просто друзья, думала я. Нет, никаких обязательств!

      – Если ты такая щепетильная, сможешь потом все отдать, когда встанешь на ноги! – продолжал он настаивать.

      Такой вариант меня тоже не устраивал. Не хотелось попасть в многолетнюю кабалу. И кто сказал, что молодой художник будет много зарабатывать? В отличие от Женьки, я не гений. Но одно его предложение я все-таки приняла. Он предложил встречать меня с работы и провожать до дома. Признаться, я действительно очень уставала, свободного времени совсем не оставалось, и поездка в уютном новеньком автомобиле была приятным завершением напряженного дня. А потом мы подолгу и с удовольствием целовались. Дальше этого наши отношения не шли, хотя возможности для их развития были. Мы частенько оставались наедине и в его квартире, и в моей.

      Еще в десятом классе Женька пригласил меня к себе и познакомил с матерью. Его отец давно умер, а старшая сестра была замужем и жила отдельно. Мы с Натальей Сергеевной сразу понравились друг другу и вскоре я заметила, что она посматривает на меня взглядом собственника, видимо, в своих мыслях нас уже поженив. Единственным противоречием в наших отношениях была моя будущая профессия, которую она считала неподходящей для семейной жизни. Я пылко возражала, а Женька, как обычно, отмалчивался. В конце концов, и это противоречие преодолели.

      – Ладно-ладно, – смеялась Наталья Сергеевна. – Не все художники пьяницы и распутники.

      Бабушка очень тепло относилась к Женьке. «Хороший мальчик, – говорила она, – и, главное, тебя очень любит». А любила ли я его? Мне нравилось с ним общаться, нравилась его забота, нравилось с ним целоваться. А что дальше? А ничего. Выражаясь Маринкиным языком, в койку меня не тянуло. Но ведь и его тоже! Если бы я в то время была умнее, то мне показалось бы это странным. Однако я ни о чем таком не задумывалась, слишком была занята и, в целом, моя жизнь мне нравилась. Молодая энергия во мне кипела, и все было нипочем.

      Бабушка никак не могла смириться со своим новым статусом, продолжая работать