Путь домой. Лабиринты дорог. Яна Черноусова

происходит? – спросил я.

      – Похоже, что с самолётом что-то не то. Его трясёт и мне кажется, что он опускается, – сказала Морин.

      Её голос был переполнен недоумением, тревогой и досадой.

      – Как шея болит! – пожаловался я.

      – И у меня, – жалобно простонала Микки. – Ненавижу чемоданы.

      – И у меня, – вздохнула Морин, – скоро самолёт сядет, и мы вылезем. Потерпите.

      – Потерпим, конечно. Куда нам деваться теперь, – отозвалась Микки.

      В это мгновение самолёт снова сильно тряхнуло. Мы с Микки завопили.

      – Не бойтесь. Мы приземлились. Нет повода для паники.

      – Мы и не паникуем. Это мы крикнули от радости, – зачем-то соврал я.

      Микки и Морин засмеялись.

      – Чего вы ржёте опять? – обиделся я.

      – От радости, – передразнила меня Морин.

      Я замолчал, разозлившись на себя, что сморозил эту ерунду, соврал и дал ей повод надо мной подшучивать. Шея болела невыносимо, и я стал с нетерпением ожидать, когда, в уже можно будет выбраться из чемодана. Самолёт что-то сказал приятным голосом.

      – Что он говорит? – спросила Микки.

      – Просто сообщили о благополучном, но преждевременном приземлении на каком-то острове.

      – Ну, наконец-то скоро вылезем, я уже не могу здесь сидеть, – опять пожаловалась Микки.

      – Да ты нытик. Потерпи, – шепнула Морин.

      – Где мы? Что это за страна? Ты говорила, что есть много стран? – сыпала вопросами Микки.

      – Да, верно. Есть много стран: Россия, Америка, Франция, Турция, Китай и много других. Это ещё не Россия. Если не получится пересесть на другой самолёт, то, вероятно, дальше до Европы нам придётся ещё плыть на корабле. Хотя, удобнее и быстрее было бы на самолёте. Интересно, что же с ним случилось?

      Приятный голос опять что-то объявил. Послышался шум, гул… Потом всё смолкло. Никто не шёл за чемоданами. Посидев немного в тишине, мы решили выбираться сами. Чемодан Микки стал бешено подпрыгивать, потом с глухим стуком он грохнулся на пол с полки, на которой лежал.

      – Ай-й, – простонала сестра, – выпустите меня отсюда. Не получается его открыть.

      Морин выбралась из своего чемодана и помогла мне и моей сестре. Микки потягивалась и потряхивала всем телом, потом она заныла, что у неё всё болит. Моё тело тоже затекло в чемодане, и я был рад наконец выпрямиться и потянуться. Я огляделся и не увидел выход.

      – Куда?

      – Вот дверь, – сказала Морин, открывая проход в стене. – Люди придумали это, чтобы отгораживаться от холода или других людей. Её можно открывать и закрывать.

      Мы прошли через дверь и оказались в длинном помещении с множеством мягких штуковин.

      – Это кресла, – пояснила Морин. – На них люди сидят.

      – На них? А что нельзя сидеть на земле? – удивился я.

      – Это же люди. У них всё не так, как у нас. Они капризные и придумывают себе разные приспособления, ты разве ещё не понял? – сказала Микки, закатив