Мститель. Лето надежд. Валерий Шмаев

ребята богатые, для них такие траты – копейки, да и простым немецким обывателям не было скучно.

      В свою очередь, Степаныч на всю Европу и Америку устроил сольный концерт оригинального разговорного жанра (кстати говоря, на вполне приличном английском языке): «Ракетный центр Брауна? Талантливый был мужик! Жаль, не знаем, в каком кратере его пепел – цветы возложили бы. Своих астронавтов на Луну можете не посылать, смотайтесь на остров Рюген, сфотографируйте лунную поверхность. Так и быть, разрешаем разок над островом пролететь, а то пешком слишком долго получится. Только аккуратно, в обозначенное время и по-быстрому, а то у нас с англичанами там еще стрельбы намечаются.

      Видуха прямо один в один с Луной. Вот так же и Финляндия будет выглядеть, если что, а можем промахнуться и по Швейцарии зарядить с Люксембургом. Ракеты – такая штука несовершенная, а посоветоваться уже не с кем. Штурмбаннфюрер СС Вернер Магнус Максимилиан фон Браун господу богу рассказывает, как он умудрялся так точно ракеты ФАУ по Лондону запускать.

      Что значит, кто это такой? Разработчик первой межконтинентальной баллистической ракеты ФАУ-2… был. Где теперь его искать, на небе или в преисподней, вопрос не к нам. В небесную канцелярию обратитесь».

      Словом, в процессе этого очередного словоблудия Степаныч не только слил внеочередную дезинформацию, но и уже в который раз народ повеселил. До такой степени повеселил, что был персонально вызван к Сталину на легкую выволочку с пожеланием сбавить матерные обороты во время общения с народом. Правда, с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда Героя Советского Союза.

      Степаныч, конечно же, пообещал, но к тому времени его истории и анекдоты нашего времени шли настолько «на ура», что запретить их и не пробовали, а немцы всерьез начали искать нашего разведчика под фамилией фон Штирлиц. Иначе объяснить перед Гитлером утечку стратегической информации было просто невозможно.

* * *

      Моя личная война началась с вразумления Финляндии – до этого меня за линию фронта не отпускали. Впрочем, работы у меня было и так по гланды, но на финнах я уперся, да и то только потому, что знал финскую столицу как свои пять пальцев. Я же в Ленинграде вырос, а в самом начале горбачевского предательства, которое во всем мире «перестройкой» назвали, у меня дед в Хельсинки уехал – преподавать в местном университете. Вот и бывал я у него почти все свои отпуска́.

      Моей жене, я тогда еще был женат, в финской столице очень понравилось. Понравилось до такой степени, что однажды она собрала все свои вещички и, показав мне не совсем приличный жест, перебралась в сопредельную страну.

      Разводились мы через присланного моей супругой адвоката. Огромное ей за это спасибо. К тому времени я уже в достаточной мере освоил финский язык, чтобы перевести адрес, куда меня послала моя бывшая благоверная в своем прощальном послании, но языки мне всегда давались легко – это у нас наследственное. Тот же дед знал шесть иностранных языков, отец – восемь, ну а я, если на круг