Цацики и вселенная. Мони Нильсон-Брэнстрем

ще в Швеции по ним сняли несколько фильмов, которые знают и любят все дети Европы.

      СЕКУНДА ЕСТЬ СЕКУНДА

      Цацики очень скучал по Ловцу Каракатиц, но за все каникулы так и не съездил в Грецию. В то лето произошло столько разных событий! Во-первых, Мамаша выходила замуж за Йорана, и Цацики никак не мог это пропустить. Перенести свадьбу Йоран отказался наотрез, несмотря на уговоры Цацики и Мамаши.

      – Куда спешить? – спрашивала Мамаша.

      – Иначе мы никогда не поженимся, – отвечал Йоран.

      Бабушка была согласна с Йораном. Ей не терпелось поскорее начать приготовления.

      – Сыграем маленькую скромную свадьбу, – говорила Мамаша.

      Но Йорана и бабушку такой подход никак не устраивал. В результате они закатили пир горой и созвали всех знакомых. Цацики наконец-то купили фрак. Еще никогда он не выглядел так стильно. Огорчало его только то, что фрак нельзя носить почаще.

      – Тебе надо было родиться в другом столетии, – говорила Мамаша. – А может, станешь пианистом и будешь выступать на сцене?

      Пианистом Цацики становиться не собирался. Он будет ударником в рок-группе. А Пер Хаммар – гитаристом, он начал учиться играть на гитаре. Цацики хотел, чтобы группа называлась «Фраки» и чтобы они всегда выступали во фраках. Но Пер Хаммар считал, что они должны выглядеть как крутые рокеры. «Ладно, тогда я буду крутым рокером во фраке», – говорил Цацики.

      После свадьбы Мамаша и Йоран отправились в путешествие, и Цацики, конечно же, поехал с ними. Он никогда не был в свадебных путешествиях и к тому же посчитал нелишним присматривать за молодой парочкой, на случай, если Мамаша вдруг забудет, что у нее есть сын, и начнет любить Йорана больше, чем Цацики.

      Не то чтобы Мамаше запрещалось любить Йорана – пусть любит сколько хочет, только Цацики она должна любить больше всех. Потому что он так привык – четыре раза вокруг Земли и обратно. Мамаша всегда повторяла это, целуя Цацики перед сном.

      Единственное, что отличало свадебное путешествие от любого другого, это то, что новобрачные без конца целовались. Даже в ресторанах и на пляжах. Цацики делал вид, что с ними не знаком, что просто случайно оказался рядом.

      – Понимаешь, нам нужно многое наверстать, – смеялась Мамаша, когда Цацики возмущался их поведением. – И почему мы сразу не поженились?

      – Потому что ты не сделала мне предложение, – отвечал Йоран и снова целовал Мамашу. Настоящим поцелуем, с открытым ртом, как в кино.

      «Вот мерзость», – думал Цацики и закрывал глаза руками.

      – Я же не знала, что буду с тобой так счастлива, – вздыхала Мамаша. – Если бы знала, сделала бы тебе предложение, как только ты у нас поселился.

      И так вот они кривлялись постоянно, и Цацики почти пожалел, что поехал с ними. В придачу ко всему его поселили в отдельном номере. В этом пункте Мамаша была непреклонна.

      – Во время медового месяца детей не пускают в постель к родителям, – сказала она.

      Цацики был уже взрослый и, конечно, знал, почему это так, но он не ожидал от Мамаши такой пошлости.

      По возвращении из свадебного путешествия Мамаша и Йоран снова начали работать, а Цацики поехал в деревню к дедушке. Потом лето кончилось, и Цацики пошел в третий класс.

      – Подумать только, третий класс, – вздыхал дедушка. – Время летит так, что дух захватывает!

      – Разве это плохо? – говорил Цацики. – Представь себе, что время остановится. Тогда я никогда не повзрослею, не оволосею, никогда не начну пить, и курить, и…

      – Что ты такое говоришь? – ужаснулся дедушка.

      – Я пошутил, – рассмеялся Цацики. – Просто до конца школы еще так далеко.

      – Нет. Время быстро пройдет. Во всяком случае, для меня.

      Взрослые часто говорили такую вот нелепицу. Можно подумать, для кого-то время должно идти быстрее, чем для других. Секунда есть секунда, как тут ни считай.

      Цацики сбегал за калькулятором, который лежал на письменном столе.

      – Посчитай, сколько пройдет времени, – попросил он дедушку.

      – Примерно три тысячи шестьсот дней, – ответил дедушка, когда закончил нажимать на кнопки.

      – Фуф, – с облегчением выдохнул Цацики. Он был уверен, что три тысячи шестьсот дней – это очень много, и быстро они никак не пройдут.

      3 «А»

      В третьем классе не полагалось признаваться, что тебе нравится ходить в школу. Полагалось ныть и вздыхать от скуки.

      – Достало, – зевая, говорил Фреддан.

      – Конец свободе, – стонал Виктор.

      – Целый год до следующих каникул, – вторил им Цацики, хотя ему в школе очень нравилось.

      Он, между прочим, за лето даже соскучился. Не столько по урокам шведского и математики, сколько по учительнице и одноклассникам. Даже по девчонкам. Когда он встретил в коридоре Марию Грюнваль, его сердце застучало быстрее.

      Цацики