Ты умница, детка!. Надежда Волгина

с улыбкой сообщила Влада, догадавшись, что перед ней находится домработница.

      – Да? Ой, как интересно! И чему же вы будете учить Павлушу?

      – Игре на фортепиано.

      – Надо же, как неожиданно, – вытянулось лицо женщины от удивления. – Не замечала за Павлушей тяги к музыке…

      – Ирина Леонидовна! – перебил ее властный окрик. – Вам больше нечем заняться? Или вы мне врали, когда ссылались на уйму работы по дому?

      Влада оглянулась и рядом с Буровым разглядела на лестнице щуплого мальчика с заплаканными глазами. От одного взгляда на несчастное бледное личико ребенка, сердце стиснула жалость. Разве дети бывают так несчастны? – родился в голове закономерный вопрос.

      Домработницы, тем временем, и след простыл. Ну а Буров подвел к Владе мальчика со словами:

      – Павел, познакомься, это твоя учительница – Влада… Даниэловна, – заметно напряг он память в поисках отчества Влады на ее задворках.

      – Привет! – улыбнулась она мальчику, но ответом ей стал все тот же отрешенно-несчастный взгляд, под которым становилось тоскливо и неуютно.

      Казалось, что у ребенка случилось великое горе, от которого он никак не может оправиться и тает на глазах. Вспомнились намеки Игната на какую-то историю с матерью Павлика. Наверное, потому он такой – скучает по матери. И в этой ситуации Владе еще стало жалко отца мальчика – ведь бремя несчастья сына ложится и на его плечи.

      – Ты знаешь, что такое пианино? – опустилась Влада на диван и похлопала ладошкой рядом с собой.

      Павлик сел тоже, но на приличном расстоянии от нее. Очень, конечно, насторожен этот ребенок. На ее вопрос он предпочел ограничится кивком.

      – А ты хотел бы научиться играть на нем?

      На этот вопрос он не ответил никак.

      – Сын, невежливо молчать, когда тебя о чем-то спрашивают, – грозно рыкнул Буров, что аж Влада испугалась.

      – Можно вас на минуточку? – встала она с дивана. – Не могли бы вы оставить нас ненадолго вдвоем? – сухо поинтересовалась, когда они отошли в сторону. – Мне кажется, так разговор с вашим сыном у нас пойдет веселее, – не сдержала она осуждающих интонаций, хоть и дала себе слово не делать поспешных выводов. Но с Буровым это плохо получалось, слишком сильное неприятие он вызывал у Влады одним своим присутствием.

      – Как тебе будет угодно. Десять минут хватит? Я бы хотел еще успеть пообедать.

      – Хватит, – заверила его Влада и вернулась к мальчику.

      – Павлик, ты знаешь какие-нибудь ноты? – приступила она непосредственно к теме.

      Снова мальчик тряхнул головой.

      – Хорошо. На следующее занятие я принесу тебе песенку про ноты, и мы вместе послушаем и выучим их, – улыбнулась она, понимая, что начать обучение придется с нуля. – А ты в школу ходишь? Нет?.. В этом году, значит, пойдешь?

      – Не знаю… – впервые заговорил мальчик.

      Даже голос его показался Владе бесцветным, лишенным эмоций. И как может ребенок не знать, пойдет ли в школу?

      – А хочешь, я тебе что-нибудь сыграю? –