Цацики идет в школу. Мони Нильсон-Брэнстрем

в зеленой записной книжке. – Но цацики – это разве не греческое блюдо?

      – Просто Мамаша любит это блюдо больше всего на свете, вот она меня так и назвала. А двойное имя потому, что меня она любит вдвое больше.

      – Вот это да, – удивилась учительница. – Только знаешь, Цацики, в школе нельзя говорить «мамаша».

      – Нельзя? – удивленно переспросил Цацики. – Почему?

      – Это не очень хорошее слово. Так говорят дети, которые не любят своих мам.

      – Вы, наверное, шутите, – ответил Цацики, – я очень люблю свою маму. К тому же, она сама себя так называет.

      – Да, называю, – подтвердила Мамаша, которая стояла у стены поодаль вместе с другими родителями. – Я считаю, что «мамаша» – это самое прекрасное слово на свете.

      Хорошо, что Мамаша нисколько не стеснялась говорить на публике, ведь теперь на нее уставились и взрослые, и дети.

      – Что вы имеете в виду? – возмутилась одна остроносая мама, злобно поблескивая очками. – Я даже представить себе не могу, что Маркус будет называть меня мамашей. Это неуважительно по отношению к матери!

      – Да ладно! – ответила Мамаша. – Все зависит от того, как это произносить. Когда родился Цацики, от счастья я чуть ли не потеряла дар речи и все повторяла: «Подумать только, я – мамаша!» Нет ничего прекраснее, чем быть мамашей, во всяком случае, мамашей Цацики.

      – Мама, а можно я тоже буду говорить «мамаша»? – возбужденно воскликнул Пер Хаммар.

      – Об этом мы поговорим дома, – выкрутилась его мама, и на верхней губе у нее выступили крупные капли пота.

      – Ну хорошо, – сказала фрёкен, – продолжим нашу перекличку. – Фредрик Хенриксон, Ким Нильсон, Микаэла Сундберг, Юанна…

      Но Цацики уже не слушал ее. Ему срочно надо было спросить у Пера Хаммара, не кажется ли ему, что учительница – женщина-обезьяна.

      Пер Хаммар охотно с ним согласился. А подумав немного, полностью в этом уверился.

      – А может, выдрессируем ее, – прошептал он, – и продадим в цирк?

      – Можно, – ответил Цацики, – правда, тогда мы останемся без учительницы.

      Цацики уже изменил свое мнение о школе. Тут оказалось гораздо лучше, чем рассказывал Улле. Но ведь у Улле не было такой необыкновенной учительницы и такого прекрасного соседа по парте.

      – А давай не будем ее продавать, давай устроим за ней слежку, – предложил Цацики. – Вдруг нам удастся найти ее космический корабль?

      – Точно! – радостно согласился Пер Хаммар.

      СЛЕДОПЫТЫ

      Учительница вышла из школы. На ней было коричневое пальто, а в руке она держала большую сумку. Прищурившись, она взглянула на солнце и быстро пересекла школьный двор. Если бы она оглянулась, она бы увидела Цацики и Пера Хаммара, которые вылезли из кустов и, крадучись, последовали за ней.

      Вообще-то, они должны были быть на продленке. Группа продленного дня почему-то называлась «Следопыты», и сегодня Цацики и Пер решили оправдать ее название: когда за ними пришли воспитатели, мальчики заявили, что сегодня на продленке