Цацики идет в школу. Мони Нильсон-Брэнстрем

пружинили при ходьбе. Подарила их бабушка, а уж выбирать подарки она умела лучше всех. Но на этот раз ее обманули. Цацики изучил кроссовки вдоль и поперек, даже немного надрезал подошвы, но никаких подушек там и в помине не было.

      – Да какая разница, лучшие-то деньки позади. Теперь будут только школа и уроки, – сокрушался Цацики. – А еще придется рано ложиться спать. Самое позднее в восемь.

      Рано ложиться – для Цацики это было самое страшное.

      – И кто тебе все это сказал? – поинтересовалась Мамаша.

      – Улле, – ответил Цацики. – А уж он-то знает наверняка, он уже два года ходит в школу.

      – А Улле не забыл рассказать, что бывают выходные и каникулы – пасхальные, рождественские, летние, осенние, а еще Первое мая, и Вознесение, и…

      – Спортивные каникулы! – закричал Цацики, и в его глазах появилась надежда. О каникулах он и правда забыл. – Найди, пожалуйста, календарь, – попросил он, – посчитаем, сколько еще дней до осенних каникул.

      До осенних каникул осталось целых пятьдесят три дня, если не считать выходных. Пятьдесят три дня в школе!

      Цацики вздохнул и большим крестом перечеркнул сегодняшний день.

      – Теперь осталось пятьдесят два.

      – Да, – сказала Мамаша и улыбнулась, – но прежде чем считать, мы должны сходить в школу.

      – Ладно, пошли, – ответил Цацики, уже думая про завтрашний день, когда можно будет поставить в календаре еще один крестик. Тогда до осенних каникул останется всего пятьдесят один день.

      ЖЕНЩИНА-ОБЕЗЬЯНА

      Учительницу звали Ильва. Она сказала, что ее можно называть по имени или просто «фрёкен». Цацики решил для себя, что будет говорить «фрёкен». Ему не нужна была какая-то Ильва, он ждал встречи именно с фрёкен – ведь в шведских школах именно так называют учительниц. Да и на вид она была самая настоящая фрёкен. Кудрявая и в блузке.

      – Мария Грюнваль?

      – Я, – пропищала светловолосая девочка и подняла руку.

      Надо же, какая симпатичная, подумал Цацики.

      – Пер Хаммар?

      Пер Хаммар оказался соседом Цацики по парте. Он был аккуратно причесан и при галстуке.

      «Бумм», – ударился нос о парту. Пер Хаммар так нервничал, что забыл встать, прежде чем поклониться. Из носа потекла кровь – прямо на белую рубашку.

      – О господи, Пер! – мама Пера густо покраснела.

      Учительница схватила салфетки и, прежде чем возобновить перекличку, долго вытирала Перу лицо, а потом парту. Пер Хаммар с затычками в носу так и светился от удовольствия. Этот мальчик очень заинтересовал Цацики.

      – Тобиас Фредриксон?

      Но Цацики больше не слушал. Он завороженно глядел на полные ноги учительницы. Они были такие волосатые, что волосы торчали сквозь прозрачные нейлоновые чулки.

      При виде нейлоновых чулок Цацики всегда передергивало от ужаса, и поэтому он запретил Мамаше носить их. Но такого жуткого зрелища, как волосатые чулки, Цацики еще никогда не видел. Он задрожал так, что весь покрылся мурашками.

      Бедная