Tempus. Алиса Михайловна Атарова

и его скулы еще сильнее обострились в этой полутьме.

      – Я вас провожу, – участливо отозвался Мэтью.

      Они побрели по улицам, все глубже заходя в Ист-Энд. Наконец Аарон отворил покосившуюся дверь в ужасного вида дом в узком вонючем переулке, занося ногу над порогом, но неожиданно остановился.

      – Ir zent a gut mentsh13, Мэтью, я это запомню, – уже совершенно невнятно произнес он и хихикнул.

      – Я вас не понимаю, – ответил молодой человек, поддерживая того за локоть, поскольку он чуть не полетел кубарем.

      – Я сказал, что ты хороший человек! – пьяно воскликнул Аарон. Он высвободил локоть, нелепо взмахнув руками. – О чем ты думаешь? – неожиданно тихо спросил он, наклоняясь к Мэтью через порог. – О женщинах? – не дожидаясь ответа, он продолжил. – Мы обречены всегда думать о них и всегда их ненавидеть. И все-таки, как ты думаешь, зачем Бог создал таких разных созданий? Мужчину! – он поднял кулак в воздух. – И женщину, – выплюнул он последнее слово.

      – Не знаю, – коротко отозвался Мэтью, осторожно подбирая слова. – Может быть, вам стоит отпустить свою ненависть? Не все женщины, как вы говорите, «холодные». У многих из них прекрасное сердце, – он подумал о Лиззи.

      – Сердце? – Аарон посмотрел на него, а затем громогласно расхохотался безумным смехом. – Может быть, и почки замечательные? А горлышко – какое же узкое горло у каждой! – он расхохотался, все больше смахивая на безумца. – О, мой дорогой Мэтью, женщины вас погубят! – он сделал шаг вглубь дома, продолжая посмеиваться, а затем снова обернулся на юношу. Что-то в его глазах испугало Мэтью до такой степени, что он еле сдержался, чтобы не отступить назад.

      – А может, вы и правы… – пробормотал он так тихо, что лишь из-за ночной тишины юноша его услышал. – Может, вы и правы… Сердце… почки… уши… лоно… – он принялся загибать пальцы. – А ваша любимая часть женщины? Моя – шея. Единственное, что мне нравится в женщинах – их хрупкость. Надави пальцем, – он поднял свою ладонь, уставившись на нее завороженным взглядом, а затем резко сжал пальцы в кулак. – И она сломается, – он захихикал, рассматривая свой сжатый кулак, и Мэтью не хотелось думать о том, что он представляет. – Спасибо, мой дорогой друг. Я так долго искал ответ в глубине своего разума, а вы… Вы все расставили по местам, – он широко улыбнулся, глядя на юношу. Тот примерз к месту, ощущая необъяснимый ужас. Этот молодой человек, что был не старше его, испугал его сильнее, чем перемещение в этот мир. Аарон снова захихикал, глядя на выражение его лица. Страшная улыбка пропала, и он снова превратился в безобидного сумасшедшего. – А все-таки музыка сегодня была замечательная. Я не зря ее так отчетливо слышал. Ведь сегодня я встретил вас, мистер Смит, – он развернулся и, махнув рукой на прощание, пританцовывая в такт только одному ему известной мелодии, игравшей у него в голове, побрел прочь в глубину дома.

      Мэтью еще целую минуту стоял, боясь пошевелиться, пока в доме не заглохли шаги. Затем он резко захлопнул хлипкую дверь и сорвался с места,

13

Ты хороший человек (идиш).