Та, кто задает вопросы. Варвара Еналь

каждом дискаче. Приходил специально ко мне в наш дом отдыха и стоял под окном. Приносил каждый раз огромный букет роз. Только розы, никаких дорогих подарков. Но зато неподалеку ждала его машина, черный «мерс». И мне страшно все завидовали, когда я садилась к нему в машину. Дура была, я же говорю.

      – Ну теперь уже ничего не поделаешь. И не такая уж стерва твоя Мирка. Перебесится, в подростковом возрасте их нынче всех крутит. Безбашенное поколение какое-то выросло, прямо не подступись. Мой вот вчера пришел пьяный, представляешь? Пятнадцать лет парню всего, а они уже пиво на вечеринке гоняли в таком количестве, что он еле языком ворочал. Заблевал мне весь коридор, паршивец.

      – Если бы она просто пришла пьяной, я бы так не переживала. Это обычное. Мне сегодня звонила ее классная. Она избила мальчика-одноклассника, представляешь? Хорошо, что все обошлось без синяков и травм, его родители подали бы на нас в суд, если бы можно было снять следы побоев…

      Я поморщилась. Два подзатыльника Станиковскому рассматриваются как побои? И где это, скажите мне, у него должны были появиться синяки? Разве что на языке, когда он старательно брехал своим родителям. Брехло паршивое…

      Ладно, что там мамочка моя дальше напричитает?

      – И как ее только в школе держат? – возмутилась теть Света.

      – Так отличница, тянет на золотую медаль. Мозги у нее тоже в отца. Соображает лучше всех. Готовится поступить в медицинский вуз.

      – В Старом городе?

      – Конечно, это же рядом.

      Наш городок действительно находился рядом со Старым городом. Полчасика через лес, по шоссе – и вот вам старые дома и костелы, брусчатка и высокая башня городской ратуши. Вузов там хватало, и добираться до мединститута или универа мне было бы легко.

      – Ты слишком мягкая с ней, тебе надо проявлять больше строгости. Нынче детей слишком уж распустили. В наше время семнадцатилетняя девочка и вякнуть не могла поперек матери. Материнское слово – закон, никакой вольности. Я своего паршивца вчера отходила ремнем, чтобы неповадно было пьяным домой заявляться в свои пятнадцать лет. Потерпи еще немного, и поступит твоя Мирка, а ты будешь свободна.

      – Конечно. Еще года четыре, и я продам квартиру и уеду. А ее, думаю, будут обеспечивать родственники.

      – Как, говоришь, зовут ее бабушку?

      – Пани Святослава.

      – А фамилия?

      – Нет, Света, даже тебе не скажу – крепче будешь спать. У нас тут временами творятся страшные вещи. Маленький город, полный старых историй. Тебе кофе с молоком? Сколько ложек сахара?

      – Так я тут недавно. Думаешь, всех знаю? Или они публичные люди?

      – Просто забудь. Угораздило меня связаться с этой семейкой.

      – А отец Снежаны?

      – Он погиб тогда же, в том же пожаре. Только я думаю, это Любомир убил его. Мой бывший сказал, что никто не приблизится к его девушке, то есть ко мне. Я боялась, что он убьет и ребенка, если узнает о моей второй беременности, вот и уехала. А вернулась, потому что Любомир был мертв.

      – Да уж, правда, угораздило тебя…

      Дальше