Город. Стелла Геммел

очередной взрыв – и в полной тишине черную карету разметало на части прямо у нее на глазах.

      Воздушной волной Индаро сбило с ног. Она покатилась кувырком, только пытаясь прикрыть глаза и лицо. Потом вновь вскочила и побежала к карете, но бежать было уже некуда. В обломках виднелись лишь два исковерканных, окровавленных, обугленных тела. Индаро перестала дышать, ей точно стрела в сердце попала. Император! Ее император! Погиб!

      В клубах пыли возник Фортенс. Он тоже смотрел на изуродованные тела. Он был ранен в голову, слезы прокладывали светлые дорожки на залитом кровью лице. Потом он заметил Индаро и что-то закричал – все так же беззвучно. Его рука указывала на восток. Она посмотрела и увидела, как туда, в сторону восходящего солнца, удирали вражеские солдаты, сделавшие свое дело. Фортенс свел перед собой запястья и бешено кивал. Индаро наконец поняла его: «Хватай пленных!»

      Неподалеку среди мертвых и умирающих бродила подраненная лошадь без всадника. Индаро подскочила к серой кобыле, схватила волочившийся повод. Погладила ноздри кобылы, заглянула ей в глаза… Потом прыгнула в седло. Ударила пятками – и обученная боевая лошадь поскакала в погоню.

      Враги скопились впереди, на холмике, и, окруженные солдатами Города, приготовились дать последний бой. Вздымались и опускались мечи, наверняка стоял грохот и лязг, но Индаро по-прежнему не слышала ни звука. Впрочем, ничего не слышали и синяки. Она зашла с тыла и перво-наперво снесла одному из них голову ударом меча. Она видела, как торжествующе закричали ее соратники. Свалила еще двоих: одному проткнула грудь, второго поразила в подмышку. Воодушевленные горожане с новыми силами насели на оборонявшихся. Индаро вспомнила приказ Фортенса. Врагов оставалось всего семеро, и она привлекла внимание своих товарищей, снова показывая им сведенные запястья, пока они наконец не поняли ее.

      Скоро синяков повалили и стали вязать, Индаро же повернула кобылу и неторопливой рысью поехала к обломкам кареты. Израненных пленников вели прочь: их допросят, когда слух к ним вернется. Оглохшие горожане, сохранив самообладание, уже сомкнули ряды и без приказа занялись необходимым: перевязывали раненых, добивали покалеченных лошадей.

      Остатки повозки уже загородили от праздных глаз ширмами, воины из числа Тысячи мрачно несли караул. «Поздно, – подумала Индаро. – Слишком поздно…»

      Броглан сидел среди раненых, терпеливо дожидаясь, пока кто-нибудь из лекарей не займется его перебитой рукой. Лицо у него было серое от боли. Индаро отвела его к пеньку, помогла сесть поудобнее. Он пытался что-то ей говорить, но, скорее всего, просто бредил. Она тоже заговорила с ним, желая подбодрить, но и он не слышал ее. Сняв флягу с седла лошади без седока, Индаро дала Броглану напиться. Он снова что-то сказал ей и улыбнулся – наверное, пошутил. Он еще не знал о гибели императора. Индаро улыбнулась в ответ.

      Наконец в ушах начало звенеть. Она сглотнула несколько раз, и слух начал мало-помалу возвращаться.

      – Теперь