Призрак с Вороньего холма. Ужин с аристократом. Андрей Анисимов

столик и не спеша погрузилась в воду. На ее лице не дрогнул ни один мускул, хотя море еще не так сильно прогрелось, и чтобы окунуться, требовалось некоторое мужество. Она нырнула к нему, и они вместе проплыли метров триста вдоль берега, вернулись и выбрались на пляж. Мака замерзла. Олег взял полотенце и растер ей спину.

      – Согрелась?

      – Принеси коньяк. Я бы немного выпила.

      Он принес бутылку и два бокала, уселся на шезлонг, посадил Маку себе на колени. Она потерлась щекой о его подбородок и потянулась к бутылке:

      – Составишь мне компанию?

      – Ты слишком много пьешь…

      – Не больше тебя. Смотри, сам не спейся в этой английской дыре.

      – Постараюсь.

      – Сваришь мне кофе?

      – Есть проблема.

      – Какая?

      – Тебе придется встать с моих колен.

      – Не сейчас, попозже.

      – Как скажешь.

      – Купи яхту, – попросила она.

      – Зачем? Мы скоро отсюда уедем. Получат ребята дипломы, и вперед. Тут хорошо, а дома лучше.

      Она оглядела стриженый газон, что тянулся от особняка до самого пляжа, увитые плющом стены, каменное крыльцо с двумя массивными колоннами:

      – Дом не продавай. Еще может пригодиться.

      Олег удивился:

      – Для чего? Я жду не дождусь дня отъезда. Слава Богу, уже скоро.

      – Кто знает, еще бежать из России придется?

      – С какой стати?

      – Мало ли что… – Ответила она уклончиво.

      – Не понял?

      – Опять красные вернутся. Помнишь ГКЧП? У меня уже не та грудь, чтобы останавливать ею танки.

      – Глупости.

      – Насчет моей груди?

      – Нет, насчет России. С грудью у тебя все в порядке.

      – А с Россией нет?

      – Я серьезно.

      – Я тоже.

      – Россия сегодня так повязана с Западом, что назад дороги нету. Да и кто хочет этого? Только пенсионеры.

      Мака усмехнулась:

      – Наши тупоголовые старцы мечтают проснуться в Советском Союзе. Ну ничего, скоро они повымрут и дышать станет легче.

      – Откуда в тебе столько злости? Не тупоголовые, а несчастные. Проработали всю жизнь за гроши, а на старости лет их еще и ограбили.

      – Сами виноваты. Как говорится, за что боролись… Ну, это я только тебе говорю. В Москве я другая, добрая и отзывчивая. Но все равно, твои старички зашоренные болваны.

      – Не надо так о пожилых людях.

      Мака сбросила с себя его руки, поднялась, уселась в свободный шезлонг и закурила:

      – Подумаешь, обидели дедулек с бабульками. Их кино закончилось, пора кинотеатр освобождать.

      – Ты куда лучше, когда молчишь, – вздохнул Голенев.

      – Конечно, вам подавай куклу. Трахнул – и в сторону. Нет, мой милый, мы тоже кое-что можем и кое-что понимаем. Нравится вам это или нет. Вот приватизируем отели, увидишь, на что способна твоя Мака.

      – Догадываюсь. Кстати, Нелидов прислал письмо, в конце месяца назначили аукцион.

      – Без тебя знаю. Я все уже сделала.

      – Что ты сделала?

      – Припугнула кое-кого, чтобы