Проба на излом. Михаил Савеличев

Дятлов смотрит на часы. Глубоко затягивается. Так глубоко, что только это и выдает глубину его напряжения и беспокойства.

      Опять стучат. И ждут. Ждут разрешения войти.

      Дятлов бросает взгляд на часы, кивает, вроде бы удовлетворенный хронометражем, наклоняется и толкает дверь. В гримерку вплывает огромный букет белых роз. Настолько огромный, что не сразу понимаю – его все же кто-то несет. Кажется цветы движутся сами по себе, без посторонней помощи. И только присмотревшись, замечаешь приставленные к ним ножки. Тонкие, затянутые в капрон, туфельки-лодочки.

      – Возьмите… пожалуйста… – щебетание из гущи букета, словно там притаилась крохотная птичка. – Возьмите… вот… чик-чирик…

      Порываюсь встать и принять колоссальную вязанку белых роз, но Дятлов вытягивает в мою сторону раскрытую ладонь, будто волшебник насылая оцепенение. Перебрасывает папиросу в другой уголок рта, поддергивает обшлага мундира и берет цветы словно величайшую фарфоровую драгоценность, приговаривая:

      – Это кто же нам такой букет подарил? Это кто же нам такую честь оказал?

      Держит охапку на вытянутых руках, продолжая загораживать вошедшего, внимательно осматривает, высвобождает руку и погружает ее в плотное облако бутонов, от которых по гримерке распространяется аромат цветов с чем-то похожим на свежесть после грозы. И чудится, будто из букета сейчас ударит молния. Прямо в Дятлова.

      Но ничего особенного не происходит. Рука благополучно выныривает из цветов, сжимая между средним и указательным пальцами бумажку. Букет летит в мою сторону, еле успеваю подхватить, точнее – обхватить, прижать. Все же он настолько огромен, что загораживает вид на Дятлова и того, кто принес цветы.

      Тот, кто принес, крохотная пигалица, птичка, чирикает:

      – Можно автограф?

      – Мой? – спрашивает Дятлов. Сквозь бутоны вижу, как он расправляет извлеченную из букета бумажку и внимательно читает.

      – Нет… товарищ майор… не ваш… – пигалица мнется с ноги на ногу. Крепдешиновое платье шуршит. В руках программка и ручка.

      – Ну, так дай, – Дятлов складывает бумажку и сует в карман. – Наслаждайся славой. Она скоротечна.

      И выходит из гримерки.

      Пишу: «Берегись медведей, могут съесть!» Ставлю закорючку.

      Вивисектор

      Думаете я ничего не заметил? Как бы ни так! Эти взгляды, ужимки, улыбки, вопросы. Не имей сто пядей во лбу, чтобы понять – они в меня влюбились. Нет, я не ошибся. Именно они. Мальчишечья и девчоночья стороны единой сути. Для мальчишки я старший товарищ, образец мужественного поведения, брат, на которого надо равняться. Для девчонки – первый мужчина, который спас ее, который защищал ее, и в которого она обязана влюбиться. Они не противоречили друг другу, а дополняли, взаимно усиливая чувства каждого. Со временем я научился их различать, даже обращался то как к мальчику, то как к девочке – Иван и Анна, а в целом – Иванна. Хотя понимал: это лишь психологическая уловка, оно – ни мальчик, ни девочка,